Сумеречное сердце
Шрифт:
И вот теперь уже часа три как они тряслись в общественном дилижансе, поскольку на отдельную карету денег не хватило. Ник не объяснил, как он рассчитался с портным и ювелиром, но Эсмину волновало другое. Чувствовать себя бедной ей не нравилось, и еще до того, как сесть в дилижанс, они поругались. Вампирша хотела добыть денег привычным ей способом, колдун же строил из себя праведника. Будто прошлой ночью это не он хотел оставить бедную Карлу в вампирской крепости. Та вышла их провожать и все смотрела вслед – будто ждала, что ее позовут. Но дорога Эсмины после королевского замка была окутана туманами, да и Ника ждала своя судьба. О том, что будет после, они не разговаривали.
Неизвестно, что там еще продал колдун, но для Уилли он купил прелестную дорожную шляпку
Впрочем, притвориться обычными горожанами, перебирающимися из Готенруга в более мирную Ливанию, находящуюся рядом, им удалось неплохо. Из королевства постоянно бежали семьи, которые не выдерживали жизни с таким количеством опасных соседей. В карете с ними ехало еще четыре человека, в основном пожилые пары, продавшие дома в Гранвэле ради спокойной старости в Ливании. Они благосклонно взирали на притихшую Эсмину и уставшего Ника, принимая их за своих. Уилли никто не видел, но и привидение вписалось бы в общую картину семьи беженцев. Расставшись с бальными костюмами, Ник и Эсмина вернулись к своей дорожной одежде, которую Вильма успела постирать и даже погладить. Юбка Эсмины, украденная ею у девок с поля, успела изрядно помяться в пути, но Вильма вернула ей приличный вид, и одна из старушек даже завистливо косилась на синий подол, расшитый по низу желтыми ромашками.
Ник не только Уилли купил шляпку, но и Эсмине сделал подарок. Раздобыл где-то красивый женский пояс. Вероятно, не новый, но очень тонкой работы. Вампирша его заботу оценила. Без пояса ее юбка смотрелась слишком просто, вызывая ненужное внимание придирчивых горожан, сидящих напротив.
Одна из старушек пялилась на нее особенно пристально, даже не пытаясь соблюдать приличия. В середине пути она достала из кармана мелкий предмет, похожий на кулон, тщательно спрятала его в ладони и принялась переводить взгляд с него на Эсмину, будто сравнивая имеющееся на кулоне изображение с вампиршей напротив. Потом, покачав головой, махнула рукой, будто отгоняя призраков, и больше на Эсмину не глядела, к радости последней.
Ник уснул уже через час после отъезда из Гранвэла, и никакие ухабы, кряхтенья и чиханья пассажиров, крики кучеров и грохот проносящихся мимо других дилижансов не были способны его разбудить. Уилли будто и не спала всю ночь, а потом еще полдня с Эсминой. Кажется, девочка просто любила спать за компанию. Устроившись у Ника на коленях, она протянула руку к Эсмине, сжав ее ладонь, да так и заснула. Колдун сначала дремал в положении «ровно», а потом неизбежно сполз к Эсмине на плечо.
Ощущая себя так странно, как никогда, под подозрительными взглядами старушек и двух дедов, вампирша въехала в Ливанию, о которой раньше слышала, но ничего конкретного вспомнить не могла. Кройн говорил, что такие «жирные» страны, как Ливания – не пуганные нечистью и с полнокровными обитателями, – еще ждут их впереди. Как только в Готенруге не останется ни одного человека и королевство превратится в оплот вампиров, тогда они двинут на Ливанию, Маринбург, Локсмут и все остальные страны, не знающие, какой кошмар их ожидает. Эсмину не волновала участь соседних государств, но вот слова Кройна о тех временах, когда в Готенруге не останется ни одного жителя, почему-то задевали. После таких разговоров она долго не могла уснуть и все ворочалась, силясь вспомнить что-то важное, нечто рвущееся к ней навстречу из недр прошлого, но так глубоко спрятанное за зовом крови, что, наверное, у этого «важного» больше не было шансов.
– Как зовут твоего друга? – спросила она Ника, когда экипаж высадил их на проселочной дороге рядом с дубовой рощей, за которой виднелся холм с замком – небольшим, но внушающим уважение крепкой каменной кладкой без признаков старости и высоким донжоном, торчащим из крепости, будто поднятый
Природа в Ливании проснулась раньше, чем в Готенруге. Весна торжествовала, щебетала, цвела и пахла. Вдоль дороги распустились одуванчики, ветки незнакомых Эсмине деревьев отяжелели от гроздьев крупных цветов и клонились к молодой сочной траве, которая тянулась им навстречу. Если Готенруг напоминал умирающего от долгой болезни, то Ливания, несомненно, олицетворяла собой жизнь и молодость. Уилли уже сплела венок из одуванчиков и первоцветов и грызла ветку с молодыми почками, которую сорвал для нее колдун. Ник и себе в рот засунул такой же побег, морщась от удовольствия. Выглядел колдун куда лучше, чем прошлой ночью. Глаза сверкали, серый оттенок кожи исчез, на щеках играл румянец.
– Ах, бодрит, – протянул он, улыбаясь всему миру. – Жаль, что эухабис растет только в Ливании и Маринбурге. В его коре содержится кофеин. Ты слышала о кофе, Эсмина? Помнишь его вкус? А друга моего зовут Леон Карро. Он ученый маг.
Нет, Эсмина не помнила вкуса кофе. Глядя на Ника, она хотела только одного: вкуса крови. Зов держал ее крепко, оплел стальными нитями сердце, крепко запер все то, что когда-то делало ее человеком. Эсмина была мертва – душой и телом. И только одно поддерживало в ней жизнь – кровь.
Увидев ее жадный взгляд, Ник заторопился.
– Там, в замке, позже, – бросил он ей, подхватив с земли свой исхудавший походный мешок. Книг в нем больше не было.
Эсмина хотела найти за волшебными воротами искупление, Ника же вела жажда знаний – черных и опасных. Что еще могло интересовать чернокнижника?
Она его поняла, но ответ ей не понравился. Эсмине было мало того глотка, который колдун разрешил ей сделать во время ритуала. Чтобы восстановить силы, одного сна вампиру недостаточно. С завистью глядя, как Уилли вприпрыжку помчалась к замку по едва виднеющейся тропе между зарослями сирени и молодым подлеском, она бросила колдуну еще один намекающий взгляд.
– Ты расскажешь ему обо мне?
– Нет. – Ник шел впереди, игнорируя все ее намеки. – Леон слишком увлекающаяся персона, а вампиры его всегда интересовали. Ты полуденная, тебе легко притвориться человеком. Скажу, что ты моя ученица. Задерживаться надолго у Леона я не собираюсь. У него в замке обычно всякого сброду хватает. И охотников на вампиров тоже. Неприятности нам не нужны. Куплю у него ключ, и к вечеру уедем обратно в Готенруг.
Упоминание Готенруга легло медом на сердце Эсмины. Она уже скучала по тем землям. Казалось бы, все самое страшное случилось с ней в Готенруге, а вот тянуло назад.
– Я вызову меньше подозрений, если буду сыта, – предприняла она последнюю попытку, но Ник лишь махнул рукой:
– Потерпи, милая. Я поделюсь с тобой кровью дома. Я тоже не на своей территории, а недругов у меня полно. Мне нужны все мои силы. Небольшой голод никому еще вреда не приносил.
Эсмина с трудом удержалась, чтобы не вцепиться ему в волосы. Да что он знает о голоде, этот заносчивый книгочей!
– С чего ты взял, что Леон продаст тебе ключ? Кстати, ты ведь говорил, что у нас нет денег.
Она и не заметила, как перешла на «мы» и «нас». У каждого был свой путь, но цель, что их объединила, подарила чувство общности, от которого не так просто отказаться. Эсмина, ставшая вампиром в клане, остро переживала одиночество. Ей нужен этот упрямый заносчивый колдун. А девчонка и вовсе стала глотком свежего воздуха, пробудившим ее тонущее в крови сознание. При этом она осознавала, что живет в иллюзии. До конца осталась пара дней. Эсмина сделает все, чтобы посадить Уилли на трон, потому что никто не снимет с нее проклятия, а Ник не станет кормить ее своей кровью всегда. Она уже остро чувствовала, что ему тяжело. Чернокнижники часто расплачивались кровью во время заклинаний. Ник жаждал темных знаний, и Эсмина не удивится, если он попытается избавиться от нее уже там, в королевском замке. Впрочем, она постарается исчезнуть первой. Открытого конфликта с колдуном ей не хотелось. Ник пробудил в ее душе что-то светлое, а за минувшие сто лет это было такой редкостью, что Эсмина подобные моменты лелеяла.