Сумерки богов
Шрифт:
В случае атаки база могла стать самостоятельной системой, производящей все необходимое для обороны внутри себя. Главный мозг переложил на эти базы часть своих тактическо-административных функций и занялся насущными делами, время от времени пробегая доклады сведений с фронта.
И через двести тридцать тысяч лет в затянувшейся войне наступил перелом. Гравитационный секрет Креотитов был разгадан, не без участия захваченного малыша Креотита. Результаты исследований об этом были тут же переданы главному мозгу и, уже через несколько лет, был готов прототип первых гравитационных врат межпространственной телепортации – более экономичного энергетически средства перемещения материи, чем надпространственное перемещение, которое использовали ракушки до этого. Сразу после открытия
Решение этой задачи заняло еще триста шестьдесят тысяч лет, на протяжении которых война не останавливалась. Было просчитано бесчисленное количество векторов, по которым прибывали вражеские астероиды, и заслано еще более бесчисленное количество спутников-шпионов, многие из них дали положительный ответ о нахождении в секторе Креотитов до своей гибели.
Отряды сверхкрейсеров, сопровождаемые огромными грузовыми кораблями, направлялись через врата к отмеченным спутниками секторам, доставляя с собой врата в разобранном виде для будущего возвращения и починки, занимали оборону и разворачивали базы поддержки.
В креотитских секторах, куда приходили ракушки, велись жесточайшие схватки, Креотиты не могли поверить, что их новый противник мало того, что уничтожил большое количество здоровых братьев, но и создал совершенно нерациональную и энергозатратную систему неврожденной телепортации.
Все Креотиты объединились в единый разум, сделали то, что не делали много тысяч лет. Глобальный мыслеобмен был крайней мерой, созданной только на тот случай, когда всей расе грозит что-то ужасное. Всеобщим сознанием они решили нанести самый сокрушительный удар по враждебным секторам, уничтожить всю материю, сжав ее в некое подобие черной дыры. Креотиты испытывали страшные муки, принимая такое решение, изменение структуры пространства-времени было неестественным и шло вразрез с положенным порядком вещей. Когда они были вместе, их не волновало расстояние и пространство как таковое, просчитав все необходимые параметры, они сделали это. Сектора, в которых так долго шли бои, перестали существовать и стали опасными для всего материального. Все корабли ракушек, ведущие бои в отдаленных секторах, когда-то связанных с единым центром через врата, остались без оснащения, горючего, информационного сообщения, возможности вернуться и многого другого. Гигантские базы, орбитальные исследовательские лаборатории, заводы, на которых шло основное производство сверхкрейсеров, и матрицы боевого опыта всех ракушек пропали навсегда.
Это было тяжелое время, за столько лет все производственные базы были основой для ведения боевых действий, все рудодобывающие базы были сконцентрированы в тех же районах и все они погибли. Главный мозг был поставлен в тяжелое положение, он давно уже перевел все производство и научную деятельность далеко от своего дома и теперь пожинал плоды своей непредусмотрительности. Девяносто процентов всего, чем обладала его раса, было уничтожено, а все, что у него осталось, давно не модернизировалось и было законсервировано; расконсервация требовала времени, и не было «рук», чтобы это сделать. К тому же, не обладая серьезной защитой, нельзя было выдать свое месторасположение. Фактически, положение было безвыходным, но мозг практически вечен, был бездонным хранилищем информации, которую не мог применить, но мог хранить бесконечно долго. С этого момента он занимался изучением той информации о креотитах, которую имел, и разработкой новых способов их уничтожения в надежде, что когда-нибудь кто-то из выживших все же обратится к нему и победит врага. Но никто так и не пришел, до сегодняшнего дня.
– Ну, теперь вы все знаете, я и есть тот самый, самый главный, самый умный, возможно, самый параноидальный и самый староживущий, компьютер, который прятался тут столько лет в этой сфере и хранил абсолютное радиомолчание. Даже этот метод радиационного общения
Честная война и жучья жизнь. День 46
– Я Кемблик.
– А кто такой Кемблик?
– Я изолятол, обычный, лазумный, диэлектлисеский, унивелсальный изолятол.
– То есть, ты лазаешь по проводам и что-то там такое делаешь?
– Да ну нет же, я экланилую электлических жуков, штобы никого током не удалило. У меня всегда хорошо получалось. – гордо сказал он.
Кембрик был самым заурядным изоляционным жуком, которых на Ферме были миллионы. Они занимались тем, что были тонкой прослойков общества, отгораживающего менее диэлектрические существа от больших порций электричества, предоставляемых на этой планете другими существами. Организм Кембриков был устроен таким образом, что они могли обхватывать электрические усы живых генераторов у самого основания, плотно прижимаясь к высоковольтной поверхности, а рядом с Кембриком прижимались десятки его собратьев. Таким образом, свободным оставался только нужный конец уса, которым производились какие-либо манипуляции. Когда же требовалась большая поверхность, братья просто производили необходимые перемещения, открывая нужные участки. Но самым лучшим свойством Кембрика было то, что, по сути, он представлял собой ходячую батарейку, аккумулятор, который заряжался, пока был подключен, и довольно долго хранил заряд. Его и его братьев использовали для нужд колонии повсеместно.
– Ну, а ты за что тут оказался? – недоумевая, спросил Сова.
Кембрик, у которого было всего четыре глаза, которые могли поворачиваться максимум на пять градусов, вынужден всем телом поворачиваться к интересующему объекту. И тут Сова и М192Ж увидели, как похожее на жучка существо огорченно потупилось, глядя в пол.
– Плосто я не создан для того, для сего сосдан.
– А для чего ты создан?
– Для того, стобы летать.
У Совы и его сокамерника "челюсти упали на пол".
– А крылья есть?
– Вот тут как раз и плоблема…
Сова понял, что в этот раз ему совсем не повезло, а ведь еще его отец говорил: «Послушай меня Сова Совченко М. Хэммингюэй, даже из самого худшего положения всегда есть выход». – И, хотя он сказал это совсем незадолго до своей смерти, Сова все же помнил его слова, возможно потому, что это был единственный добрый совет, данный на трезвую голову.
Сова, грустно вздыхая, смотрел на дверного червя, который противно блестел в сумраке и колыхаясь дышал.
– М192Ж или как тебя там, как ты думаешь, сможем мы подбросить Кембрика достаточно высоко?
– Я не знаю, можно попробовать.
– Я не очень люблю, когда меня подбласывают.
– Давай, держи его!
Кембрик бегал по кругу, пытаясь увернуться от цепляющихся рук Совы. М192Ж безучастно наблюдал за ситуацией, однако, когда Кембрик оказался на достаточно близком расстоянии, молниеносно выкинул из-под панциря то ли клешню, то ли руку, цепко перехватив Кембрика поперек туловища и встряхнул. Кембрик наполнил мысли испуганным писком.
– Давай, кидай его прямо в червя!
И Кембрик, растопырив лапы и визжа, взвился под потолок и все было бы хорошо, но он чуть-чуть не долетел и шмякнулся об пол, пролетев мимо предусмотрительно увернувшихся верных компаньонов.
– Смотри куда падаешь, дружок, зашибешь ненароком! Давай еще раз!
И Кембрик снова взлетел к потолку. Раз на двадцатый он уже смирился со своей участью и даже попытался сконцентрировать внимание на цели полета и зацепиться лапкой за склизского червя, но вновь сорвался и с мысленным стоном рухнул на пол. Сова был в отчаянии, когда вдруг услышал позади шипящий голос.