Сумерки большого города
Шрифт:
Следующий адрес в коротком списке был мне уже хорошо знаком – снова Дом художника! На этот раз меня ждал очередной художник, который к тому же жил прямо в своей мастерской. Михаил Гончаров сказал, что это не такое уж редкое явление. Многим художникам спокойнее и удобнее жить там же, где они и работают. Во-первых, никогда не знаешь, когда к тебе придет вдохновение, а так, даже если это случится среди ночи, все под рукой. Во-вторых, если у художника нет семьи или она с ним не живет, то никакой необходимости обитать у себя дома вообще нету.
На
Подниматься пришлось на второй этаж и по какой-то очень неустойчивой лестнице. Дверь была не закрыта, и я, не найдя звонка, просто постучала кулаком о косяк. Никто не откликнулся, и я вошла внутрь.
То, что я увидела, оказалось весьма неожиданным. Эта мастерская не походила на мастерскую Гончарова. Тут во всем была видна рука не столько художника, сколько мастеровитого хозяина.
Хозяина и автора всего этого уютного великолепия я вначале даже и не заметила. Мое внимание захватили деревянные панели, которыми были обшиты стены и подобранная под стать им мебель, сгрудившаяся в углу этой большой студии.
– Вы кого-то ищете? – неожиданно раздался голос откуда-то сверху.
Я испуганно подскочила, оглядываясь по сторонам. Кто это мог быть? Секунду назад студия была пуста, если, конечно, ее хозяин не прятался под своим же столом... Но звук-то шел сверху!
Тут напугавший меня человек сделал какое-то движение, и я, наконец, его заметила. Он оказался гораздо выше уровня моего зрения, потому я его и не увидела сразу. То, что потолки в этом здании достигают четырех метров, я определила еще в первый раз. Но мне бы и в голову не пришло, что это обстоятельство так рационально используют.
Владелец мастерской построил себе нечто вроде второго этажа, или галереи, занимавшей небольшую секцию мастерской. Туда вела деревянная лестница, и такие же деревянные перила не позволили бы вам оттуда упасть. Наверху, насколько можно было судить снизу, находилось что-то вроде спальни хозяина.
Но больше всего меня удивило окно. Оно было вставлено в покатую крышу, до которой со «второго этажа» было рукой подать. Тем не менее, к нему приставили лестницу. В это окно виднелся кусочек вечереющего неба.
Как раз под ним и стоял хозяин этого удивительного помещения – высокий сухощавый мужчина с заметной сединой в темных волосах.
– Иван Григорьевич – это вы? – на всякий случай уточнила я. – Если я не ошибаюсь, это ваша мастерская.
– Все верно, – кивнул мне хозяин и начал спускаться по лестнице. – Мы незнакомы. Что вас привело ко мне?
Я представилась и сразу же перешла к сути вопроса, избегая описания событий, приведших к моему появлению здесь.
– К вам в последние месяцы не обращался ваш старый знакомый, Крапивин? Не звонил, не приходил?
Иван Григорьевич
– Нет. Я очень давно о нем ничего не слышал. Наверное, с тех пор, как он покинул Тарасов. А что?! Что-то с ним случилось? Или он оказался замешан в каком-то... м-м... сложном деле?
– К сожалению, я не имею права разглашать подробности дела, которым я занимаюсь, но могу вас заверить, что, по имеющимся у меня сведениям, с Крапивиным все в порядке.
– Что ж, приятно это слышать. Желаю вам удачи в вашем расследовании, – вежливо улыбнулся хозяин и быстро направился к двери.
Но тут произошло нечто неожиданное.
Незакрытая дверь резко распахнулась, и в мастерскую без всякого предупреждения стремительно вбежала какая-то женщина в длинном, свободно ниспадающем платье.
– Где?! – уперев руки в бока и яростно сверкнув глазами, обратилась она к хозяину мастерской.
– Что? – отступая от неожиданности на шаг, переспросил тот.
– Имей в виду, Иван, если он мне ничего не вернет, я с тебя спрошу! Раз ты его приютил, значит, ты и в ответе за все, что он творит! У меня в холодильнике почти ничего не осталось!
Я с интересом смотрела на разворачивающуюся передо мной сцену и не спешила уходить. Мне было интересно, что ответит на это обвинение Иван Григорьевич.
– Я все тебе верну, – быстро и нервно зачастил тот. – Не волнуйся, мы ведь соседи, всегда друг другу помогали, и сейчас тоже ничего не изменилось.
– Все-таки, спрячь от него ключи от моей мастерской, – уже не таким агрессивным, но все еще очень недовольным тоном продолжила женщина. – Не нравится мне эта его манера – без спросу заходить к чужим людям и брать все, что плохо лежит...
– Хорошо, хорошо, – разворачивая гостью лицом к выходу, закивал Иван Григорьевич. – Этого больше не повторится! Я тебе обещаю!
– Господи! Кто же у вас все таскает? – тоном участливой соседки поинтересовалась я.
Видно было, что женщине не терпится излить душу и рассказать о злодеяниях неизвестного воришки, а Иван Григорьевич не собирается предоставлять ей такую возможность. Так что мой вопрос ее несказанно обрадовал. Она остановилась, стряхнула с плеч руки хозяина и, даже не поинтересовавшись, кто я такая, начала свой рассказ.
Манера изложения у нее была довольно-таки сбивчивой, но из ее слов я поняла главное – в студии Ивана Григорьевича с недавних пор поселился какой-то его знакомый.
И человек отличался весьма своеобразными привычками. Соседка неоднократно слышала, как он заявлялся глубоко за полночь, при этом он мог просидеть весь день дома и снова уйти, только когда стемнеет. Так же он полюбил «заимствовать» у нее еду и никогда не возвращал ей даже посуду! Что уж тут добавить – ничего приятного в новом госте своего соседа женщина не находила. Но до недавнего времени она все это терпела, ради старой дружбы. Теперь же пришел для нее момент – высказаться.