Сумерки души. История одной депрессии
Шрифт:
Там, где нет настроения, нет мотивации действовать. Организм, будучи сложной биохимической системой, должен иметь какой-то повод, чтобы шевелиться. Кстати, к физиологическим потребностям это тоже относится. При депрессии аппетит часто снижается до какого-то минимума, необходимого для поддержания жизни. Иногда, впрочем, бывают и зажоры, но это, скорее, отклонение. Я ела совсем мало – порой могла за весь день съесть пару бутербродов, мне просто не хотелось. Я похудела, у меня начали выпадать волосы.
А если причин что-то делать не находится, то депрессивный мозг способен легко уложить своего владельца на диван. Со стороны это смотрится жутковато:
Бывало, что я не спала всю ночь напролет. Просто не хотелось. Никаких ночных гулянок – все то же бесцельное лежание. И скучно не было совсем, депрессия отменяет скуку. Просто не было тяги ни к какой продуктивной деятельности. В таком состоянии человек может спать мало или, наоборот, экстремально много – на следующей стадии я спала до обеда и, проснувшись, с трудом продирала глаза. То же самое и с сексуальной активностью: интерес может упасть до нуля. Даже к любимому раньше человеку. Вообще, общение с людьми обычно протекает без особого энтузиазма, я не хотела общаться вообще ни с кем.
Хочу подчеркнуть, что это ненормально да и невозможно – все время испытывать положительные эмоции. У психически здоровых людей такого не бывает. Грусть указывает на нехватку чего-то значимого, злость – на нарушение ваших личных границ и так далее. Жизнь состоит не только из приятных событий, и негативные эмоции сигнализируют нам об этом. Усилием воли не получится всегда поддерживать свое настроение на нужной волне, иначе не нужны были бы ни психологи, ни антидепрессанты. Вы можете обмануть кого угодно, но не себя. Чувства никогда не врут, вопрос только в том, что мы с ними потом делаем и как выражаем. Недопрожитый негатив можно лишь подавить, но позже он все равно даст о себе знать, например в той же депрессии.
Депрессию диагностируют, когда ее симптомы сохраняются не менее двух недель, потому что испытывать, скажем, апатию несколько дней, например, после неприятной новости или другого потрясения нормально, и это укладывается в естественную реакцию на стресс. Есть понятие «сниженное настроение», когда человек ощущает упадок физических и моральных сил, ему совсем ничего не хочется, но опять же, если это временное состояние, то оно проходит само собой без специфического лечения.
Во время депрессии становится «глубоко все равно». Перестает волновать даже то, что раньше захватывало. Это может коснуться и работы, и личной жизни – чего-то одного или всего сразу. Причем чем больше у человека обязательств, тем сложнее становится жить. Невероятно трудно работать с прежней отдачей и принимать ответственные решения, когда психика яростно сопротивляется любому напряжению. Поэтому нелеченая депрессия со временем может повлечь за собой вполне измеримые материальные потери, не говоря уже о постоянном эмоциональном дискомфорте.
***
Моя депрессия разгонялась очень быстро. Вначале мне просто не хотелось работать, что было нетипично для такого увлеченного трудоголика, как я. Мне не стало лень, просто больше не видела в этом смысла. Обстановка на моей тогдашней работе стала очень напряженной – это были первые месяцы на новом месте. Я не вписалась
Первое время после увольнения я жила привычной жизнью: искала работу, ходила по магазинам. Денег пока хватало. Потом стала реже выходить на улицу. Чаще отключала телефон, потому что не было никакого желания общаться даже с родственниками и друзьями. Однажды внезапно не приехала на встречу с подружкой, не предупредив об этом заранее. Подобное состояние описывает Эндрю Соломон, сам перенесший несколько эпизодов тяжелой депрессии, в уже упоминавшейся книге «Бес полуденный»: «Я хотел позвонить друзьям и все отменить, но не смог. Я лежал совершенно неподвижно и думал о даре речи – старался понять, как вообще это делается».
Согласна, что со стороны это выглядит по-дурацки, но тяжелая депрессия и не на такое способна – это же потеря всяческой мотивации. Советский психолог и писатель Владимир Леви однажды сказал: «Депрессия – это когда легче вручную выгрузить вагон кирпича, чем поднять телефонную трубку». Прочувствуйте эту фразу. Самой невыносимой становится именно привычная социальная активность.
Вообще, любые близкие отношения во время депрессии становятся в тягость. Добавим здесь еще, что многие люди, особенно в возрастной категории наших родителей, вообще не понимают, что такое психологические расстройства. Любой депрессивный человек становится отстраненным – чаще грустит, молчит, уходит в себя. Не самое подходящее состояние для общения. Если близкие начинают давить или сильно расстраиваться, то становится еще хуже. Та подруга перестала со мной общаться на время моей депрессии. И да, если у вас вокруг «ненастоящие» близкие, вы быстро это поймете.
По мере ухудшения состояния меня все меньше и меньше интересовало происходящее вокруг. Я погружалась все глубже и глубже во тьму внутри меня. Хотя всегда считала себя активным и любознательным человеком. Переехала одна в Москву после университета, чтобы сделать карьеру в любимом деле. У меня была масса увлечений, я не любила сидеть на месте. И тут такое. Если бы мне за полгода до этого сказали, что все сложится именно так, то я бы очень удивилась. Я бы подумала, что это невозможно.
Целыми днями я лежала, уткнувшись в стенку. Если вы видите человека в таком состоянии больше двух недель, то с большой вероятностью это именно депрессия, потому что любое плохое настроение за это время бы прошло, и скука взяла бы верх. К вечеру, как и многим депрессивным, мне становилось чуточку лучше, и я выбиралась бродить по ночным летним улицам. Только на лето мне было наплевать, ни один пейзаж в мире не мог бы меня обрадовать.
«У меня нет чувств вообще», – говорят некоторые депрессивные. В это может быть сложно поверить, если вы сами не проходили через депрессию. Но это именно то самое переживание глубочайшей эмоциональной пустоты. Оно не ощущается как испорченное настроение. Оно ощущается как ничто.
Писательница Сильвия Плат в своей почти автобиографической книге «Под стеклянным колпаком» так описывала свое состояние: «Я ощущала себя очень тихой и очень пустой – как мертвая точка торнадо, безропотно перемещающаяся с места на место посреди окружающего ее неистовства стихий». Она покончила с собой в 30 лет, засунув голову в газовую плиту.