Сумерки души. История одной депрессии

Шаповалова Лана

Внешне ангедоники обычно спокойные и невозмутимые люди. Мало жестикулируют, мало и обычно негромко говорят, проявляют минимум эмоций, неохотно делятся своими переживаниями. Не стоит путать ангедонию с эмоциональной сдержанностью и замкнутостью. Действительно, некоторые слабо выражают свои эмоции или вообще малоэмоциональны. Это может быть их обычным состоянием или следствием каких-то потрясений. Но эмоциональный фон в любом случае сохраняется, просто становится более сглаженным. Человек меньше радуется, но и расстраивается не так сильно. Человек меньше чувствует, но он чувствует.

Я и сама бываю довольно сдержанной с виду, что некоторые неблизкие

люди воспринимают как равнодушие. Но они не догадываются, какие бури иной раз бушуют у меня внутри. А во время депрессии во мне осталось одно сплошное безразличие, усталость от себя и всей жизни. Тогда не было ничего, что могло меня заинтересовать. Я помню, что мой хороший приятель из киноиндустрии собирался встретиться с одним из моих любимых актеров Хью Лори, который играл в сериале «Доктор Хаус», и звал меня с собой, но я просто слилась – даже это меня не вдохновило.

Именно поэтому ангедонию, так же как и апатию сложно диагностировать, оценить степень ее тяжести и провести грань между болезненным и привычным для конкретного человека состоянием. Уровень счастья – понятие очень субъективное. Да и сам пациент может не до конца понимать себя и свои ощущения, поэтому ангедонию изучают психотерапевты, психиатры, неврологи. Но если ангедония пришла, самостоятельно она уже не уйдет.

Способность радоваться жизни возвращалась ко мне постепенно. Я помню, как после первой консультации у психотерапевта по поводу депрессии зашла в магазин и купила новые наушники (обожаю музыку). Так началось мое выздоровление. И сейчас я вновь радуюсь каждой мелочи: яркому закату или улыбке близкого человека.

Глава 3. Самоуничижение

Есть такая избитая фраза: «Я с ним бы в разведку не пошел».

Так вот сегодня я сам с собой в разведку не пошел бы.

Из к/ф «Гараж»

Еще одна черта, свойственная абсолютно всем депрессивным – это самоуничижение. Именно она стопорит лечение, потому что для этого нужно хоть немного желания облегчить свои страдания. Вы можете желать добра тому, кого ненавидите? Или нет, или вы святой. С самим собой все то же самое. Человек в депрессии не только запускает себя, но и занимается намеренным саморазрушением.

Здесь очень много агрессии. Только направляется она не во внешний мир (что было бы очень кстати, если она конструктивна, то есть влечет за собой созидательные действия), а именно вовнутрь. Эта сила парализует созидательную деятельность и разрушает личность изнутри. Но это не сознательная позиция, а всего лишь одна из психологических защит – не осознаваемый процесс, направленный на минимизацию негативных переживаний.

Ненавидеть себя люди учатся в детстве, когда нельзя ненавидеть взрослых (обычно родителей), потому что это угрожает выживанию. Сомневаться в них – значит усомниться в справедливости окружающего мира, поэтому ребенок учится находить причины проблем в себе часто при активном участии тех же близких. Таким извращенным образом дитя защищается от агрессии взрослого мира: если я накажу себя сам, то меня оставят в покое. Потом эта привычка переходит и во взрослую жизнь. Мало кто не осудит того, кто поругал себя сам, а гордого человека могут попытаться принизить. Социум такое любит.

Юнг назвал Персоной (или Маской) конструкцию в психике, которая помогает приспосабливаться к социуму, примеряя на себя разные роли. Ее необходимость

очевидна, потому что всегда «быть собой» без прикрас вряд ли возможно, нужен компромисс между своими желаниями и запросами окружающих. Но стоит Персоне разбушеваться, как она начинает вредить.

При невозможности получить от мира желаемое на границе между Персоной и Эго (в терминологии Юнга – нашей истинной сущностью) возникают разные негативные эмоции: стыд, вина, агрессия. Чем сильнее Персона, и чем больше ее образ отличается от нашего истинного Я, тем мощнее будут чувства собственной неполноценности, никчемности, бесполезности. И накопленная агрессия разворачивается вовнутрь – уходит в Тень, куда вытесняется все, что не принимается социумом. Но Тени все равно нужен выход – энергия не может вечно копиться внутри, и гнев направляется против естественных проявлений личности.

При депрессии самоуничижение выходит на первый план и становится лейтмотивом мыслительного процесса. Можно рассыпаться в комплиментах депрессивному, писать списки его достижений, махать перед ним дипломами и кубками, но все будет тщетно. Он все это обесценивает и погружается в пучину саморазрушения, самоумаления, самоподавления. Так работает болезнь. Если недостатков не хватает для глубины страданий, человек придумает их сам – раздует из мухи слона. И будущее на этом фоне будет казаться совершенно беспросветным.

Во время депрессии я тоже считала себя никчемной. Мне было всего 25. Я хорошо выглядела, была не обделена умом и талантами. Откуда же столько самокритики? Так научили в детстве – я расскажу об этом в следующем разделе. Кстати, считать себя красивой я начала только ближе к 35(!), когда нарастающий вал комплиментов снес эту установку сверхкритичного отношения к собственной внешности.

В тот период жизни для меня была сверхзначима карьера. Я думала, что достижениями смогу заслужить любовь, которой в детстве была лишена. В момент начала депрессии я почти теряла работу, которую раньше очень хотела. Оглядываясь назад, я понимаю, что она на самом деле мне не подходила, и через несколько лет, основательно выгорев, я поменяла профессию. Но тогда это было очень больно и обидно. Это воспринималось как жизненный крах. Причем, забегая вперед, скажу, что позже мне предстояло проходить через другие испытания в рабочих делах, но я научилась преодолевать их без саморазрушения.

Мне было очень стыдно рассказать кому-то из окружения о своих метаниях, о том, что я «облажалась». А стыд – это социальное чувство, которое не существует вне социума. И я линчевала саму себя. При этом никаких конструктивных действий в первые месяцы депрессии у меня не было, только потом необходимость зарабатывать, чтобы обеспечить себя, позже заставила меня пошевелиться. То есть целыми днями и ночами я только и думала о том, какая никчемная я и моя жизнь. Разумеется, были те, кто безуспешно пытался развернуть меня в позитивное русло. Но никто еще не вылечил депрессию комплиментами.

Признаюсь вам: у меня до сих пор такое бывает, хоть и реже, чем раньше. Когда в начале 2022 года началась спецоперация, сразу стала себя ругать – сетовать на то, что не так эффективно вела свои дела. Истинная причина происходящего была в том, что я просто растерялась. Конкретных действий я придумать не могла, поэтому вся мыслительная энергия направилась на самокритику. Но сейчас я гораздо более осознанна, поэтому через некоторое время отследила у себя этот ненужный и отъедающий силы мыслительный процесс и избавилась от него.