Сумерки мира
Шрифт:
– Бедный мой, глупый волк… Ты думаешь, я не понимаю, чего тебе это стоило? Не бойся, не надо – даже если когда-нибудь ты не сможешь пересилить себя, со мной ничего не случится. Потому что я люблю тебя такого, какой ты есть…
…Когда они встретились в следующий раз, из-за дерева спустя минуту послышалось деликатное покашливание, и влюбленные мгновенно отпрянули друг от друга. Солли понимал, что это не может быть враг, – враг не станет так долго кашлять перед нападением, если только это не очень простуженный враг, – но рука его непроизвольно
Из-за дерева выступил мрачный коренастый мужчина с густой бородой, уже начавшей обильно седеть, и умными цепкими глазами. Одет он был, как и большинство поселенцев – добротно и просто, но серого плаща Мертвителей бородач не носил, хотя короткий тесак болтался на его наборном поясе.
Довольно долго гость изучал Солли, а Солли изучал его – он уже догадался, что это убитый и спасенный отец Дорис.
«Странное сочетание – убитый и спасенный, – подумал Солли, – но, тем не менее, дело обстоит именно так…»
Наконец человек, по всей видимости, удовлетворился осмотром.
– Я так и думал, – неизвестно почему пробормотал он и сделал шаг к Солли. – Кворри. Лайхалл Кворри, отец Дорис.
И протянул Солли руку.
– Солли. Изменчивый. Клан волков, – чуть заметно усмехнулся Солли, пожимая протянутую ему жилистую руку.
При последних словах Лайхалл вздрогнул и бросил быстрый взгляд на руку Изменчивого, словно опасаясь, что она сейчас превратится в волчью лапу.
– Надо понимать, это ты и спас мою семью?
– Ну, в общем… да, – неохотно признался Солли. – И при этом забрал у тебя жизнь.
– А, ладно, – досадно поморщился бородач, – на мой век хватит… Дорис мне рассказывала, как дело было, да я, признаться, не поверил. Не слыхал раньше о таких Перевертышах… пока сам не убедился. Теперь верю. Несмотря на то, что вы у нас натворили… – и лицо его потемнело.
– Моя мать – калека, – отчетливо произнес Солли. – Мой отец убит. И не только мой…
– Извини, парень, – торопливо сказал Лайхалл. – Все мы друг друга стоим. Одна цена на всех…
Солли только кивнул.
– В общем, вижу, и среди вас… люди есть, – Лайхалл слегка запнулся на слове «люди». – Только нашим саларам этого не растолкуешь. Так что слушай и запоминай. Через три дня готовится большая облава на Перевертышей. Из восьми поселков всех Скользящих в сумерках созвали. А я так себе мыслю – пусть по лесу пошастают, не встретят никого и обратно вернутся. Ты как полагаешь?
– Полагаю, что не встретят, – улыбнулся Солли. – И даже почти уверен в этом. Лес – он такой, раз на раз не приходится…
– Сообразительный парень. – Кворри подмигнул дочери, и борода его расплылась в разные стороны. – Даром что волк. Ладно, не буду вам мешать, сам молодой был, когда тебя да малого делал…
Он повернулся, чтобы уйти, но немного задержался.
– А хорошо ты меня тогда рубанул, – усмехнулся Лайхалл Кворри, Девятикратный со странностями, – ничего не скажешь…
– Я в темноте
Предупреждение оказалось крайне своевременным. Правда, некоторые горячие головы, особенно из клана пардусов, предлагали устроить Мертвителям засаду. Их поддержал и Альд, но, слушая его, Солли давился от смеха: во-первых, он понимал, что последнее слово все равно останется за Морном, а во-вторых, под глазом у Альда красовался свежий синяк, что резко снижало впечатление от его пламенной речи.
Видимо, уединение с Вангой оказалось слишком бурным для Альда… да и результаты оставляли желать лучшего.
Облава провалилась. И на некоторое время наступило затишье…
5
…Солли проснулся от слабого дуновения ветерка и тревожно приподнял голову. Нет, показалось… Все спокойно. Костер уже догорел, но в пещере было по-прежнему тепло и сухо. Дождь, не умолкая, шумел у входа; волки проснулись и теперь бродили по пещере, от нечего делать обнюхивая все углы вынужденного убежища.
Снова потянуло ветром. Сквозняк шел из глубины пещеры, – видимо, там должен был находиться еще один выход. Солли немного полежал, потом встал и направился вглубь укрытия, проворчав волкам приказ ждать его возвращения.
Обнаруженный ход постепенно сужался, вокруг становилось все темнее, из стен по капле сочилась вода, стекая в тонкие трещины наклонного пола, а Солли – волком – пробирался все дальше, с трудом различая дорогу перед собой.
Потом дышать стало легче, ход чуть расширился, посветлев; Солли поспешил сделать последние, как ему казалось, шаги – и застыл в недоумении.
Он стоял у входа в огромную пещеру. Колоссальный каменный зал, дальний конец которого терялся во мгле. Откуда-то сверху проникал слабый, неверный свет, и в рассеянной дымке проступали бесчисленные искрящиеся сосульки сталактитов, свисающие с потолка. А под многими из них стояли статуи…
Нет, не статуи! Люди!… Они стояли, вернее сидели, здесь уже много веков, и падающие капли постепенно покрывали их сперва прозрачной и невидимой, а потом все более прочной коркой солевых отложений – и в конце концов человек превращался в статую…
Солли не знал, откуда ему это известно, но не сомневался, что именно так оно и было. Кто эти люди? Почему они добровольно ушли из жизни в вечное безмолвие пещер, превратившись в камень, в жуткие сталагмиты, которые когда-нибудь срастутся с породившими их сталактитами в монолитные колонны, внутри которых…
Солли инстинктивно принял человеческий облик и, осторожно ступая, благоговейно приблизился к одному из сидевших в зале. Опустившись на колени, он заглянул в глаза застывшему человеку-статуе. Человек внимательно смотрел на него сквозь каменную пленку, глаза в глаза, и прозрачная, призрачная грусть стояла в спокойном взгляде с ТОЙ стороны.