Шрифт:
Елена Хотулева
СУМЕРКИ ПАМЯТИ
Посвящается ему
* 1 *
–
– Может быть, хочешь поехать куда-нибудь?
– Да нет, пожалуй, лучше просто побудем вдвоем. Посидим, поговорим. Что ты на это скажешь?
Он сел в свое любимое потертое кожаное кресло:
– Ну что ж, изволь - поговорим, так поговорим.
Я подошла к столу и, взяв в руки изящную чашку тонкого старинного фарфора, задумчиво произнесла:
– Как ты думаешь, сколько лет этому сервизу? Сто? Двести? Может быть, он принадлежал твоим предкам? Или из него пили чай древние короли?
– Честно говоря, - он закурил сигарету, - честно говоря, этими чашками пользуешься только ты. И я даже не представляю себе, кому бы еще они могли принадлежать. Для меня их история прочно связана с твоими появлениями. Впрочем, так же, как и история этого струящегося серо-синего платья, в котором ты приходишь ко мне, как нимфа сумерек и теней.
Улыбнувшись, я вышла на балкон и слегка потянулась:
– Значит, тебе нравятся и чашки, и платье, и я сама...
С балкона открывался завораживающий вид на город. Я перегнулась через перила и посмотрела вниз. По изогнутому переулку спешили куда-то лакированные автомобили, смеющиеся дети бежали с прогулки домой, успевая на ходу кидать друг в друга опавшими листьями. На соседнем балконе два угрюмых старика играли в шахматы*(см.примечания в конце книги). Казалось, что вечер немного замер и притаился чего-то дожидаясь.
Почувствовав легкое дуновение подступающей ночной прохлады, я вернулась к столу:
– Знаешь, мне нравится, что ты живешь именно в такой квартире.
– Какой "такой"?
– В просторной многокомнатной квартире, с громоздкой старинной мебелью, которая так тебе подходит. В квартире с огромным балконом, на котором стоят хрупкие плетеные кресла и маленький столик, за которым так приятно бывает пить кофе. Мне нравится и этот гобеленовый сфинкс, припорошенный пылью времен, и эти давно остановившиеся настенные часы* в гостиной. Ты сидишь в своем странном кресле, а я рассматриваю тебя и понимаю, что и ты и твой дом - это для меня целый мир, полный тайн и загадок. Книги в тяжелых переплетах, беспорядочно расставленные на полках, твой портсигар, забытый на льняной скатерти... Эти вещи как бы хранят в себе часть тебя. И если иногда, когда ветер бывает слишком быстр, чтобы прогнать мою тревогу, я прихожу и не застаю тебя дома, то, глядя на эти предметы, или невзначай касаясь их руками, я почти реально чувствую твое присутствие. Ты растворен в этом воздухе, скрепленном настоем из остановившихся секунд. Мне так спокойно и надежно здесь, как будто нет нигде в мире лучшей защиты, чем стены этого дома.
Вместо ответа он встал и подошел к книжной полке, из которой выглядывала, заложенная веткой рябины, синяя* книга.
– Я сегодня прочитал одну любопытную притчу. Думаю, она может тебя заинтересовать. Послушай.
Он прислонился к книжному шкафу и стал читать, изредка прерываясь, чтобы следить за моей реакцией.
***
Как-то раз один большой город посетил известный мудрец. Жители очень обрадовались
– О, великий учитель, наш город сказочно богат, у нас умный и справедливый правитель, но мы живем в постоянном страхе. Помоги нам уничтожить этот страх и узнать, что такое мир, благоденствие и защищенность.
– С удовольствием!
– воскликнул мудрец и в тот же день приступил к работе.
Он прожил в городе несколько лет. За это время он научил его жителей бороться со многими болезнями, показал им, как возводить прочные крепостные стены, рассказал, как увеличивать и сохранять урожай. Благодаря его стараниям, горожанам перестали докучать и жестокие кочевники, совершающие набеги с севера, и дожди с сильными ветрами, приходящие с юга, люди стали меньше болеть и реже умирать. Но каждую ночь они, как и прежде, продолжали ощущать непонятный, все нарастающий страх. И однажды они вновь пришли к мудрецу и сказали:
– Ты сделал очень много: ты дал нам мир без войн, благоденствие, полные закрома зерна и защищенность от многих болезней. Но мы по-прежнему живем в непонятном страхе.
Мудрец тяжело вздохнул и ушел из города. А через некоторое время на горизонте появился странствующий буддийский монах, слава о котором давно гремела в тех краях. Люди обрадовались и решили, что он-то точно принесет им долгожданное избавление.
Монах выслушал все с большим вниманием и, поразмыслив, сказал:
– Потеряв страх, можно обрести твердость металла, обретя твердость металла, можно сдвинуть горы, сдвинув горы, можно поспорить с Богом, а... поспорив с Богом... можно все потерять.
– Но нам надоел этот страх, - сказали люди.
И тогда монах согласился остаться. С тех пор он стал жить в городе, и, казалось, ничего не делал. Но это была только видимость - на самом деле он учил мудрости младшего брата правителя и каждый день рассказывал ему, как захватить власть.
И вот однажды этот молодой вельможа изгнал из города прежнего государя и сел на трон, а старого монаха назначил своим главным советником. Новый правитель оказался жестоким и жадным - он увеличивал налоги и вводил разнообразные подати, приумножая свое богатство, не заботился об обороне и закрывал глаза на то, что кочевники вновь стали совершать набеги. В народе начали процветать разнообразные болезни и разбой.
Люди недоумевали - они так верили мудрому монаху, а он их обманул. Однако поговорить с ним и что-либо ему объяснить они не могли, так как мудрец все свое время проводил во дворце и давал советы новому повелителю.
Но как-то раз монах сам пришел к людям и сказал:
– Кто хочет увидеть, что значит жить в мире, благоденствии и защищенности, не ведая при этом страха, может пойти со мной.
С этими словами он вышел за городские ворота, а вереница из сотен людей последовала за ним. Через некоторое время дорога привела их к высоким укрепленным стенам соседнего города, правителем которого оказался их бывший изгнанный государь. Убежав от власти своего вероломного брата, он нашел здесь приют и стал править так, как научил его когда-то заезжий мудрец. За несколько лет город стал процветать.
Монах водил людей по улицам, и они видели, как хорошо живется их соседям. Спустя некоторое время они обратились к монаху со словами:
– Вот, где люди живут в мире, благоденствии и защищенности! Мы пробыли здесь совсем недолго, но в этих стенах мы не ведаем страха! Значит, можно было так жить и при нашем правителе! Они рассердились и готовы были проклинать небеса. А монах молча покинул город и ушел по пыльной дороге, ведущей за горизонт.
***
– Что скажешь?
– он поставил книгу на прежнее место.