Сумерки (Размышления о судьбе России)
Шрифт:
В канун 50-летия Победы над фашизмом, учитывая появившиеся тогда в зарубежной и отечественной прессе утверждения о якобы готовившемся нападении СССР на Германию, распоряжением Президента России от 28 февраля 1995 г. № Пр-319 Комиссии было поручено подготовить сборник, который позволил бы на основе документов, ранее недоступных исследователям, воссоздать объективную картину событий 1941 года. Итогом проделанной работы стал сборник в 2-х томах «1941 год», документы которого раскрывают преступную неготовность страны к отражению агрессии.
По поручению Президента России
Летом 2003 года я направил Президенту России предложение о реабилитации царя Николая II, его супруги и детей. Прошло уже много времени. Я понимаю сложность такого шага, но полагаю, что справедливость выше политических соображений. Видимо, нынешнему руководству России не под силу решиться на отказ от исторических мифов и политических спекуляций и пойти на безусловное признание правды истории, к ее фактической достоверности.
Реабилитация жертв политических репрессий стала главным делом моей жизни. Когда спускаешься шаг за шагом в подземелье по кровавой лестнице длиною в семьдесят лет, то вся труха из веры в коммунистическое всеобщее счастье улетучивается, как дым на ветру. Обнажаются догола вся подлость, трусость и злобность людская, беспредельная преступность режима и садизм ее вождей.
И пришел к глубокому убеждению, что октябрьский переворот является контрреволюцией, положившей начало созданию уголовного деспотического государства российско-ази- атского типа.
Дать точное определение характера российской государственности, сложившейся после октябрьского переворота, очень трудно. Исторически власть впитала в себя психологию княжеских уделов и дворянских гнезд, тяготение к Европе и азиатское влияние, военизированное сознание и крепостничество — всего понемногу. Общественной мысли еще долго придется изучать весь комплекс образующих факторов — политических, экономических, нравственных, пространственных, которые имели решающее или опосредованное влияние на характер власти и народа, на его обычаи, привычки и общую культуру, на его свободомыслие, равно как и на истоки рабской психологии.
Радикальные представители интеллигенции не возлагали особых надежд на революционные действия масс по причине их, как они говорили, извечной покорности. Но эта же посылка подвигла российских радикалов к идее об использовании «покорного равнодушия» народа для переворота через индивидуальный террор. Надо уничтожить верхушку правителей, и массы спокойно примут новую власть. Так рассуждал российский якобинец Ткачев в своем журнале «Набат». Другой предшественник большевиков Нечаев создал тайное общество «Народная расправа». В книжке «Катехизис революционера» он призывал к «повсеместному разрушению» и разрыву с устоями цивилизованного мира. Разбойничий мир в России он считал единственной революционной силой.
В эти же годы в Россию импортировали марксизм с его идеями насилия, насильственных революций, диктатуры пролетариата, классовой борьбы, агрессивного атеизма, отрицания гражданского общества и частной собственности. Русские социалисты-радикалы, воспитанные на идеях Ткачева, Нечаева, Бакунина и народовольцев,
Инструкции Ленина по террористической деятельности весьма обстоятельны и определенны. Вот одна из них, относящаяся к осени 1905 года.
«Отряды, — писал он, — должны вооружаться сами, кто чем может (ружье, револьвер, бомба, нож, кастет, палка, тряпка с керосином для поджога, веревка или веревочная лестница, лопата для стройки баррикад, пироксилиновая шашка, колючая проволока, гвозди (против кавалерии) и пр. и т. д.)... Убийство шпионов, полицейских, жандармов, взрывы полицейских участков, освобождение арестованных, отнятие правительственных денежных средств для обращения их на нужды восстания...»
Меня часто спрашивают, когда произошел ощутимый перелом в моем сознании, когда я начал пересматривать свои взгляды на марксизм-ленинизм и советскую практику? Это сложный процесс, мучительный процесс. Я не верю в одномоментные прозрения. Я постоянно метался между эмоциями и разумом. Да и трудно расставаться с тем, во что ты верил. Я еще вернусь к этой проблеме.
Первые тревожные колокольчики зазвенели еще в войну, которую я ненавижу всей душой и всем моим сознанием, ибо она убила миллионы мальчишек — моих сверстников, а я остался до конца дней своих инвалидом.
Но сомнения — лишь одна часть формирования оценок. Только проштудировав заново первоисточники «вероучителей», я понял (в основных измерениях) всю пустоту и нежизненность марксизма-ленинизма, его корневую противоречивость и демагогичность, его античеловечность. Это дьявольская ложь, обманувшая миллионы людей. Вот что пишет А. Богданов о марксизме: «Скажите, наконец, прямо, что такое ваш марксизм, наука или религия? Если он наука, то каким же образом, когда все другие науки за эти десятилетия пережили огромные перевороты, он один остался неизменным? Если религия, то неизменность понятна; тогда так и скажите, а не лицемерьте и не протестуйте против тех, кто остатки былой религиозности честно одевает в религиозную терминологию. Если марксизм истина, то за эти годы он должен был дать поколение новых истин. Если, как вы думаете, он не способен к этому, то он — уже ложь».
Я согласен с этим. Мы привыкли к объединенной формуле «марксизм-ленинизм». Но в ней нет единого содержания. Такого единого учения нет, хотя лексика порой схожа. Марксизм — одна из многих западных культурологических концепций позапрошлого века. Ленинизм — политическая платформа, сконструированная из разных концепций, как возникших в России, так и импортированных из-за рубежа. На основе этой мешанины возникло новое учение — большевизм — идеологическое, политическое и практическое орудие власти экстремистского толка.