Сумерки
Шрифт:
— Вот именно! — рявкнул он. — И не мне отнимать её у тебя.
— Если ты мечтаешь увидеть меня на смертном ложе, могу тебя обрадовать. Я как раз там.
— Ты выздоравливаешь.
Я сделала глубокий вдох, не обращая внимания на вызванный им болезненный спазм. Уставилась на Эдварда, ответившего мне столь же пристальным взглядом. Ни намёка на готовность к компромиссу не было на его лице.
— Ничего подобного, — медленно произнесла я.
На гладком лбу прорезалась морщинка.
— Конечно,
— Ошибаешься. Я умираю.
— Право, Белла! — встревожился он. — Ты выйдешь отсюда через несколько дней. Максимум две недели.
Я одарила его сердитым взглядом.
— Возможно, я не умираю сейчас… но умру когда-нибудь. Каждая минута приближает меня к смерти. И я старею.
Поняв, о чём я, он нахмурился, закрыл глаза и прижал кончики пальцев к вискам.
— Так обычно и происходит. Так и должно быть. И так было бы, если бы я не существовал. А я не должен существовать.
Я фыркнула. Он изумлённо открыл глаза.
— Глупость какая! Представляешь, человек выиграл в лотерею, ты подходишь к нему, отбираешь деньги и говоришь: «Послушай, это неправильно, всё должно быть не так, давай лучше вернёмся к тому, как обычно бывает». Я на это ни за что не соглашусь.
— Меня вряд ли можно счесть выигрышем в лотерею, — огрызнулся он.
— Верно. Ты гораздо лучше.
Он закатил глаза и поджал губы.
— Белла, больше никаких дискуссий. Я не намерен обрекать тебя на проклятье вечной ночи. И хватит об этом.
— Если ты думаешь, что я остановлюсь, то ты меня плохо знаешь, — предупредила я. — Ты не единственный вампир, с которым я знакома.
Он снова рассвирепел.
— Элис не посмеет.
И в этот момент он выглядел настолько устрашающе, что я, сама того не желая, поверила. Невозможно было представить существо настолько отважное, чтобы противоречить ему.
— Элис это видела, правда? — догадалась я. — Поэтому ты так расстраивался, вспоминая о ней. Она знает, что когда-нибудь я стану такой, как ты.
— Наша прорицательница ошибается. Она видела, что ты умрёшь, но этого не случилось.
— И всё же, лично я не рискнула бы держать пари против Элис.
Мы застыли, глядя друг другу в глаза. Надолго повисла тишина, нарушаемая жужжанием и писком приборов, стуком капель и тиканьем часов на стене. В конце концов, выражение его лица смягчилось.
— И к чему мы пришли? — поинтересовалась я.
Он невесело рассмеялся:
— Полагаю, это называется тупик.
Я вздохнула и пробормотала:
— Эх!
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, бросив взгляд на кнопку вызова медсестры.
— Хорошо, — соврала я.
— Я тебе не верю, — мягко сказал он.
— Я
— Тебе необходим отдых. Этот спор не идёт тебе на пользу.
— Тогда сдавайся, — подсказала я.
— Попытка засчитана, — он нажал кнопку.
— Нет!
— Слушаю, — проскрежетало из динамика на стене.
— Думаю, мы готовы к очередной дозе обезболивающих, — ровно произнёс он, не обращая внимания на мою злость.
— Сейчас пришлю медсестру, — скучающе ответил голос из динамика.
— Я не стану принимать лекарства, — пригрозила я.
Он взглянул на пакетик с жидкостью, прикрепленный к капельнице рядом с моей кроватью.
— Вряд ли тебе придётся что-то глотать.
Сердце забилось быстрее. Он прочитал страх в моём взгляде и досадливо вздохнул.
— Белла, тебе же больно. Чтобы зажили твои раны, нужен отдых. Зачем ты сопротивляешься? В тебя больше не будут втыкать иголки.
— Я боюсь не иголок, — прошептала я. — Боюсь закрыть глаза.
Его лицо озарила моя любимая улыбка, и он обхватил ладонями мои щёки.
— Я же сказал тебе, что никуда не уйду. Не бойся. Я здесь, пока моё присутствие делает тебя счастливой.
Я улыбнулась в ответ, несмотря на боль.
— Знаешь, ты ведь говоришь о вечности.
— О, ничего страшного, ты справишься — ведь это всего лишь увлечение.
Я покачала головой, и всё поплыло перед глазами.
— Ну ладно, Рене поверила, хоть это и странно. Но ты!
— В этом и состоит прелесть человеческой жизни, — поведал он. — Люди меняются.
— Не дождёшься! — сощурилась я.
Он смеялся, когда, вооружённая шприцем, в комнату вошла медсестра.
— Извините, — отрывисто сказала она Эдварду.
Он встал, отошёл в угол комнаты и опёрся о стену, сложив руки на груди. Я настороженно следила за ним, а он ответил мне спокойным взглядом.
— Ну вот, дорогая, — медсестра улыбнулась и ввела лекарство в трубку. — Сейчас тебе станет лучше.
— Спасибо, — буркнула я без энтузиазма. Много времени не потребовалось, я почти сразу почувствовала, как тело становится вялым.
— Вот и отлично, — пробормотала она, когда мои веки смежились сами собой.
Видимо, она ушла, потому что прохладные гладкие пальцы прикоснулись к моему лицу.
— Останься, — невнятно пробормотала я.
— Останусь, — пообещал он ласковым, как колыбельная, голосом. — Как я и сказал, пока это делает тебя счастливой. Пока так лучше для тебя.
Я попыталась покачать головой, но она была слишком тяжёлой.
— Эт не одно и т-же, — язык заплетался.
— Не думай об этом сейчас, Белла. У тебя ещё будет время поспорить со мной, когда проснёшься, — рассмеялся он