Сумерки
Шрифт:
— А почему тогда никого из вас не было в школе?
Я почувствовала раздражение, даже злость при мысли о том, сколько напрасных мук принесло мне его отсутствие.
— Ну, ты вот спрашивала, сгорю ли я на солнце. Не сгорю, но все равно я не могу бывать на людях в солнечные дни.
— Почему?
— Когда-нибудь я тебе покажу, почему, — пообещал он.
Я немного поразмыслила над этим.
— Но ты мог позвонить, — решила я наконец.
Он был озадачен.
— Я же знал, что ты в безопасности.
— Но я
Слова замерли у меня на губах, и я резко опустила глаза.
— Что? — его бархатный голос требовал ответа.
— Я так не могу. Не видеть тебя. Я тоже себе места не нахожу. — Я покраснела, сказав это вслух.
Он не издал ни звука. Я подняла глаза и увидела, что его лицо исказила боль.
— Нет, — со стоном тихо произнес он. — Это плохо.
Я не могла понять, о чем он.
— Я что-то не то сказала?
— Разве ты не понимаешь, Белла? Одно дело, когда я делаю самого себя несчастным, и совсем другое — когда ты вовлекаешься во все это до такой степени, — он отвел страдающий взгляд и смотрел на дорогу, а слова текли так быстро, что я почти не понимала его.
— Я не хочу еще раз услышать от тебя что-нибудь подобное. — Он сказал это тихо, но повелительно. Его слова больно ранили меня. — Это плохо, это неправильно. Это вредно, наконец. Я опасен, по-настоящему опасен, пойми это, Белла.
— Нет, — я изо всех старалась, чтобы это не прозвучало, как слова капризного ребенка.
— Я серьезно, — прорычал он.
— Я тоже. Я говорила, что мне не важно, кто ты. Уже слишком поздно.
— Никогда не говори так, — резко, почти грубо выпалил он.
Я закусила губу. Хорошо, что он не видит, как мне больно. Я уставилась на дорогу. Наверное, мы уже подъезжали. Он все равно ехал слишком быстро.
— О чем ты думаешь? — спросил он. Суровость еще звучала в его голосе. Я просто покачала головой — не уверена, что смогла бы что-то сказать. Я чувствовала его взгляд, но не отводила глаз от дороги.
— Ты плачешь? — с ужасом спросил он. Я даже не чувствовала, как слезы текли по моим щекам. Я провела рукой по лицу — действительно, предательская жидкость была тут как тут.
— Нет, — сказала я, но голос дрогнул.
Я видела, как он неуверенно потянулся ко мне правой рукой, но остановился и медленно положил руку обратно на руль.
— Прости.
В его голосе звучало острое раскаяние. Я поняла, что он имеет в виду не только свои слова.
Мы молчали, и темнота медленно пролетала за окном.
— А скажи, пожалуйста, — начал он после паузы, и я слышала, как он старается придать голосу немного оживления.
— Что?
— О чем ты думала перед тем, как я вывернул из-за угла? Я никак не мог понять, что выражало твое лицо — оно не было испуганным, нет, скорее, ты очень напряженно о чем-то думала.
— Я старалась вспомнить, как обезвредить нападающего — ну знаешь, из уроков самообороны. Как раз собиралась вдавить носовую
Я почувствовала внезапную вспышку ярости, вспомнив о темноволосом.
— Ты собиралась драться? — мои слова обеспокоили его. — А почему ты не попробовала убежать?
— Я часто падаю на бегу, — призналась я.
— А закричать?
— Как раз собиралась перейти к этому пункту.
Он покачал головой.
— Ты права. Я определенно сражаюсь с судьбой, спасая тебя.
Я вздохнула. Мы уже добрались до границ Форкса, и автомобиль начал притормаживать. Дорога заняла меньше двадцати минут.
— А завтра я тебя увижу? — требовательно спросила я.
— Да, мне же тоже сдавать сочинение, — он улыбнулся. — Я займу тебе место за обедом.
Очень глупо, но после того, что мы сегодня пережили, от этого маленького обещания у меня все внутри затрепетало, и я на время лишилась дара речи.
Мы подъехали к дому Чарли. В окнах горел свет, мой пикап был на месте, и все выглядело до предела нормальным. Как будто я видела сон и вдруг проснулась. Он остановил машину, но я не двигалась с места.
— Ты обещаешь, что будешь завтра в школе?
— Обещаю.
Я остановилась на мгновение, взвешивая его слова, а затем кивнула. Стаскивая пиджак, я в последний раз вдохнула его запах.
— Оставь его — тебе будет не в чем завтра пойти, — напомнил он мне.
Я протянула ему пиджак.
— Не хочу объясняться с Чарли.
— А, и в самом деле, — он широко улыбнулся.
Я еще медлила, держа руку на ручке двери, стараясь растянуть последнее мгновение.
— Белла, — позвал он уже совсем другим тоном — серьезно, но неуверенно.
— Да? — Я обернулась — возможно, слишком поспешно.
— Можешь мне пообещать кое-что?
— Да, — сказала я, и тут же пожалела об этом. А если он попросит меня держаться от него подальше? Все равно не смогу.
— Больше не ходи в лес одна.
Я уставилась на него в полном недоумении.
— Почему?
Он нахмурился. Глаза сурово смотрели куда-то поверх моего плеча.
— Иногда я — не самое опасное из того, что может оказаться рядом с тобой. Можно, я не буду объяснять дальше?
Я слегка вздрогнула, услышав этот неожиданно мрачный тон, но почувствовала облегчение. Это обещание я смогу сдержать.
— Ладно, как скажешь.
— Увидимся завтра, — вздохнул он, и я поняла, что теперь мне уже точно пора было идти.
— Тогда до завтра, — я неохотно открыла дверь.
— Белла!
Я обернулась: он тянулся ко мне со своего места, прекрасное бледное лицо оказалось совсем рядом с моим. У меня сердце остановилось.
— Доброй ночи! — сказал он.
Его дыхание коснулось меня, лишая чувств. Это был тот же изумительный запах, которым пропитался его пиджак, но более сильный. Я невольно моргнула, как от вспышки света. Он снова откинулся назад.