Сумма технологии
Шрифт:
Однако Лем высказывает и философски неубедительные взгляды.
Философская позиция, наиболее подходящая, по мнению Лема, для «подглядывания будущего», – это «позиция Конструктора». Он характеризует ее как «веру в возможность успешного действия и в необходимость определенного отказа от чего-то. Прежде всего – это отказ от задавания “окончательных вопросов”» (гл. V).
Позиция Конструктора – это «молчание действия». «О том, что действовать можно, мы знаем намного уверенней и лучше, чем о том, каким способом это действие происходит». Ту же мысль где-то в начале века высказал О. Хевисайд: «Стану ли я отказываться от своего обеда только потому, что я не полностью понимаю процесс пищеварения?».
Конструктор,
Конечно, «конструктор», как и сам автор, материалист. Конструктор «уверен, что мир будет существовать и после него» (гл. V). «Реальность мира он принимает как предпосылку» (там же). Он отнюдь не агностик, природа для него познаваема. Однако же автор не всегда правильно смотрит на связь между познанием и конструированием. Этому препятствуют прежде всего некоторые, мы бы сказали, наивные представления о процессе познания. В этом процессе – своя диалектика! Ее надо понимать!
173
Заметим, что употребляемые здесь Лемом термины «прагматик», «прагматический» не следует смешивать ни с «прагматикой» в семиотике, ни с «прагматизмом» как философским направлением. Эти слова с греческим корнем удобны, и поэтому им приходится нести на себе большую нагрузку.
Начнем со взгляда Конструктора на «кирпичи». Обратимся на минуту к одной характеристике Бертрана Рассела [174] : «Не только правильные взгляды Локка, но даже его ошибки на практике были полезны. Возьмем, например, его теорию о первичных и вторичных качествах. К первичным качествам относятся такие, которые неотделимы от тела и перечисляются как плотность, протяженность, фигура, движение или покой и число. Вторичные качества – все остальные: цвет, звуки, запахи и т.д. Он утверждает, что первичные качества находятся фактически в телах; вторичные же качества, наоборот, существуют только в восприятиях. Без глаза не было бы цветов, без уха не было бы звуков и т.п.».
174
Б. Рассел, История западной философии, ИЛ, 1959, стр. 624-625.
А вот что пишет Лем:
«Он [т.е. конструктор – ред.] знает, что свойства являются отличительными чертами ситуаций, а не вещей. Существует химическое вещество, которое для одних людей не имеет вкуса, а для других – горько... Некоторые считают, что, кроме свойств, являющихся функцией ситуации, существуют еще неизменные свойства... Эту точку зрения разделяет и Конструктор» (гл. V).
Похоже!? Не так ли? Ведь это, пожалуй, Локк (1632-1704)! И остается лишь вслед за Б. Расселом повторить, что эта теория устарела.
Ни к чему, кроме субъективизма, мы не придем, если будем последовательно проводить эту точку зрения!
Польский писатель не понял того, что в философии называют диалектикой относительной и объективной истины, диалектикой сущности и явления. И в самом деле, Лем ставит вопрос: «Что является целью науки? Познание “сущности” явлений? Но как можно
Увы, знает! Нам придется в этой связи терпеливо повторить некоторые прописные истины.
Законченное познание «сущности» возможно лишь для сравнительно простых объектов. Для объектов сложных познание их «сущности» всегда относительно. Оно дает знание, т.е. объективную истину, но знание относительное – т.е. относительную истину. Оно движется от «внешних» закономерностей к новым, более глубоким, к «сущностям второго порядка», как говорил В. И. Ленин. И именно в этом смысле Конструктору следует «обойтись без вопросов», точнее без поиска «окончательных ответов», ответов, исчерпывающих «сущность».
Связь между научным объяснением и практическим использованием явлений природы Лем преподносит с аналогичными «огрехами». Он пишет: «Желание получить “объясняющую” теорию понятно, но овладеть явлением... важнее, чем понимать его сущность» (гл. VII). Мысль о том, что овладеть явлением можно без понимания его сути, что овладение имеет приоритет перед пониманием, эту мысль Лем повторяет снова и снова.
Например, относительно значения он говорит, что надо «понять не что такое значение, а как его сделать (воспроизвести)».
Такая точка зрения фактически ошибочна. Позицию Лема мы можем лишь сравнить с позицией некой мисс из американского анекдота.
Один бизнесмен пригласил свою знакомую в ресторан. Сидя за столиком, он стал ей жаловаться: «Дорогая, как мне хотелось бы следить за развитием наук. Но я так занят делами, что не могу себе этого позволить. Вот, например, электричество, – я совсем не знаю, как оно “работает”!» – «О, – ответила мисс, улыбаясь, – это очень просто! Вы поворачиваете выключатель, и оно “работает”!»
Помимо чисто фактической несостоятельности этих взглядов Лема, они несостоятельны и философски. Ведь теория и практика находятся в единстве. Наука развивается на основе практики, а практика включает в себя науку. Практическое овладение миром неотделимо от его теоретического объяснения. Вспомним Хевисайда. Конечно, «успеха» можно достичь, и не понимая «пищеварения». Но не стоит возводить это в норму, в желанный идеал, как это делает Лем. Чем выше теория, тем легче практике. Это трюизм. Что же касается философского понимания мира, то его роль проявляется не столько в конкретных исследованиях, сколько в эволюции науки «в большом». Вопрос об «онтологическом статусе» научных теорий так или иначе подлежит здесь решению.
Выясним наконец, как смотрит Лем на критерии истинности научных теорий. Здесь его взгляды также не страдают излишней последовательностью. В целом он принимает критерий практики, но порой склоняется к прагматизму – прагматизму уже в философском смысле. Так Лем, например, пишет: «Следовательно, он [т.е. конструктор – ред.] – прагматик, и истинное значит для него то же самое, что и полезное» (гл. V).
Однако нельзя же принимать всерьез этот критерий истинности, предложенный прагматизмом. [175]
175
Почти дословная формулировка дана, скажем, в книге W. Jamеs, Pragmatism, N.Y., 1963, стр. 98.