Сумма теологии. Том I

Аквинский Фома

Возражение 1. Кажется, что ни одно из имен не может прилагаться к Богу буквально. Ведь, как было показано выше (1), все имена, которые мы приписываем Богу, происходят от [имен] сотворенного. Поэтому [следует думать, что] имена тварей приписываются Богу метафорически, как, например, когда мы говорим о Боге как о камне, льве и тому подобное. Значит, имена прилагаются к Богу в метафорическом смысле.

Возражение 2. Далее, никакое имя не может прилагаться к чему бы то ни было буквально, если о нем можно сказать, что оно не столько выражает [свой предмет], сколько ему недостает с ним сходства. Но [даже] такие имена, как «Благо», «Премудрость» и т. п., не столько выражают Бога, сколько им недостает сходства с Ним, как это явствует из сказанного

Дионисием [217] . Следовательно, ни одно из этих имен не может прилагаться к Богу в буквальном смысле.

217

De Coel. Hier. II.

Возражение 3. Кроме того, что касается телесных имен, приписываемых Богу, то они уж точно [прилагаются к Нему] в метафорическом смысле, ибо Он бестелесен. Ведь все подобные имена подразумевают нечто, относящееся к телесности: они связаны или со временем, или с составленностью, или с чем-либо еще в том же роде. Следовательно, все такие имена приписываются Богу в метафорическом смысле.

Этому противоречат слова Амвросия о том, что «есть такие имена, которые выражают очевидные свойства божественности, есть такие – которые истинно сказываются о божественном величии, но есть и другие, которые приписываются Богу метафорически, на основании некоего подобия» [218] . Следовательно, не все имена прилагаются к Богу в метафорическом смысле, но есть и такие, которые сказываются о Нем буквально.

218

De Fide II.

Отвечаю: согласно [сказанному в] предшествующем разделе, наше познание Бога отталкивается от совершенств, проистекающих от Него к сотворенному, каковые совершенства наличествуют в Боге куда более возвышенным образом, нежели в тварях. Однако наш ум воспринимает их постольку, поскольку они наличествуют в тварях, и как он их воспринимает, так и выражает в именах. Поэтому, что касается таких имен, прилагаемых к Богу, то следует различать обозначаемые ими совершенства, например, благость, жизнь и т. п., и их модус обозначения. То, что относится к обозначаемому этими именами, поистине принадлежит Богу, [причем] гораздо в большей степени, нежели сотворенному, и первичным образом сказывается именно о Нем. Но что касается их модуса обозначения, они непосредственно и истинно не относятся к Богу, поскольку их модус обозначения относится к тварям.

Ответ на возражение 1. Есть имена, таким образом выражающие совершенства, проистекающие от Бога к тварям, что тот несовершенный способ, посредством которого твари становятся причастными к божественному совершенству, сам становится частью [значения] имени; так [например] «камнем» обозначается материальное бытие; такого рода имена могут приписываться Богу только в метафорическом смысле. Однако другие имена выражают эти совершенства безусловным образом, без какого бы то ни было модуса причастности, который являлся бы частью их значения, как [например] слова «бытие», «благо», «жизнь» и т. п., и такие имена могут прилагаться к Богу буквально.

Ответ на возражение 2. Имена, подобные тем, что привел Дионисий, не приличествуют Богу по той причине, что выражаемое ими не принадлежит Ему в принятом смысле слова, но – более возвышенным образом. Поэтому Дионисий и прибавляет, что Бог превыше любой субстанции и любой жизни.

Ответ на возражение 3. Те имена, что прилагаются к Богу буквально, подразумевают телесность не в выраженной ими вещи, но в связи с модусом их обозначения, в то время как имена, прилагаемые к Богу метафорически, подразумевают и обозначают телесность в выраженной ими вещи.

Раздел 4. Являются ли имена, приписываемые Богу, синонимами?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1.

Кажется, что имена, приписываемые Богу, суть синонимы. Ведь синонимичными мы называем имена, которые обозначают одно и то же. Но те имена, что приписываются Богу, обозначают в Боге одно и то же, ибо благость Божия – это Его сущность, и подобным же образом – Его мудрость. Следовательно, эти имена суть синонимы.

Возражение 2. Далее, если скажут, что эти имена обозначают в действительности одну и ту же вещь, но отличаются [друг от друга] в идее, можно возразить, что идея, которой не соответствует никакая действительность, излишня. Значит, если [в настоящем случае допустить, что] идей много, а вещь – одна, то может статься, что все эти идеи [попросту] излишни.

Возражение 3. Далее, вещь, которая суть одна равно в действительности и в идее, в большей мере едина, нежели та, что одна в действительности и многообразна в идее. Но Бог един высочайшим образом. Следовательно, похоже, что Он – не таков, что один в действительности и многообразен в идее; но если так, то имена, приписываемые Богу, не выражают различные идеи; значит, они суть синонимы.

Этому противоречит следующее: любые синонимы, объединенные друг с другом, образуют избыточность, как [например] когда мы говорим: «одевать одежду». Следовательно, если бы все имена, приписываемые Богу, были синонимами, было бы ошибкой говорить: «Бог благ», или что-нибудь еще в том же роде; тем не менее, [в Писании] сказано: «Боже великий, сильный, Которому имя – Господь Саваоф» (Иер. 32:18).

Отвечаю: имена, сказываемые о Боге, не суть синонимы. Это будет нетрудно понять, если вспомнить: эти имена используются для того, чтобы передать или выразить отношение причины к сотворенному; а из этого следует, что многоразличие идей связано [или] с разнообразием вещей, проистекающих от Бога, или с разнообразием дополнительных следствий. Но даже и в связи с тем, что было сказано выше (2), [а именно] что эти имена выражают божественную субстанцию, хотя и несовершенно, также [вполне] понятно, почему они имеют разнообразные значения. Ведь идея, выраженная именем, суть представление в уме о вещи, выраженной этим именем. Но так как наш ум познает Бога через сотворенное, то чтобы понять Бога, формирует представления, соразмерные тем совершенствам, кои проистекают от Бога к тварям, каковые совершенства имеют свое предбытие в Боге единовидно и просто, в то время как в тварях они обретают разделенность и множественность. Поэтому: как различные совершенства сотворенного соотносятся с одним простым началом, многообразно и как бы по частям представленным посредством самых различных совершенств сотворенного, так и различные и множественные представления нашего ума соотносятся с одним целокупно простым началом, кое согласно этим самым представлениям разумеется несовершенно. Следовательно, хотя имена, приписываемые Богу, выражают одну и ту же вещь, однако, поскольку они выражают ее согласно многим и различным аспектам, они не синонимичны.

Отсюда явствует ответ на возражение 1, ибо синонимы – это то, что выражает одну и ту же вещь согласно одному и тому же аспекту; ведь слова, выражающие различные аспекты [некоей] одной вещи, не выражают [эту] одну вещь первичным и безусловным образом, ибо посредством терминов мы выражаем вещь только в смысле представления о ней нашего ума. о чем было сказано выше.

Ответ на возражение 2. Многие аспекты этих имен отнюдь не излишни, ибо они соотносятся с одной простою действительностью, передаваемой ими многоразлично и несовершенно.

Ответ на возражение 3. Всесовершенное единство Бога означает, что то, что в остальном существует сложно и разделенно, в Нем существует просто и единовидно. Отсюда и получается так, что хотя Он в действительности и один, в идее Он – множественен; [это связано с тем, что] наш ум воспринимает Его настолько многообразно, насколько многообразно Он представляем посредством [множества сотворенных] вещей.

Раздел 5. Верно лм, что сказываемое о Боге и тварях суть соименные предикаты?