Сумма теологии. Том IV

Аквинский Фома

Следовательно, зло природы не причиняет страха, если оно не схватывается как будущее, но если зло природы, которое суть зло уничтожения, схватывается как нечто, находящееся рядом, и в то же время остается надежда на спасение, то в таком случае оно вызывает страх.

Ответ на возражение 1. Зло природы, как уже было сказано, не всегда является следствием природы. Но даже тогда, когда оно является следствием природы, его, при всей невозможности его избежать, все же можно отсрочить. И эта надежда побуждает нас принимать решение о возможной отсрочке.

Ответ на возражение 2. Хотя зло природы и является угрозой, тем не менее эта угроза не всегда близка, и потому она не всегда вызывает страх.

Ответ на возражение 3.

Смерть и другие несовершенства природы – это следствия общей природы, и индивидуальная природа противится им, насколько хватает сил. Поэтому склонность индивидуальной природы обусловливает страдание и боль от такого зла, когда оно наличествует, и страх перед ним, когда оно угрожает в будущем.

Раздел 3. Является ли объектом страха зло греха?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что зло греха может являться объектом страха. Так, Августин, комментируя [первое] соборное послание Иоанна, говорит, что «страх, которым человек боится своего разделения с Богом, суть чистый страх». Но с Богом нас разделяет грех, согласно сказанному [в Писании]: «Беззакония ваши произвели разделение между вами и Богом» (Ис. 59:2). Следовательно, зло греха может являться объектом страха.

Возражение 2. Далее, Цицерон говорит, что «боятся имеющего случиться тогда, когда оно, если случится, заставит нас страдать» [747] . Но зло греха вполне может причинять страдание или боль. Следовательно, можно испытывать страх и перед злом греха.

Возражение 3. Далее, надежда противоположна страху. Но, согласно Философу, благо добродетели может являться объектом надежды [748] ; и апостол сказал: «Я уверен о вас в Господе, что вы не будете мыслить иначе» (Гап 5, 10). Следовательно, страх может быть связан со злом греха.

747

Tusc. Quaest. IV.

748

Ethic. IX, 4.

Возражение 4. Кроме того, стыд, как уже было сказано (41, 4), является одним из видов страха. Но стыд связан с уже исполненным постыдным делом, каковое суть зло греха. Следовательно, подобное можно сказать и о страхе.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что «люди боятся не всех зол, например, [не боятся] быть несправедливыми или ленивыми» [749] .

Отвечаю: уже было сказано (40, 1 ; 41, 2), что подобно тому, как объектом надежды является будущее, труднодоступное, но возможное для обретения благо, точно так же объектом страха является будущее, трудное для преодоления и неотвратимое зло. Из этого можно заключить, что находящееся в нашей власти и подчиненное нашей воле не является объектом страха, а также что ничто не обусловливает страха помимо того, что вызывается внешней причиной. Но непосредственной причиной зла греха является человеческая воля, и потому в собственном смысле слова зло греха не является объектом страха.

749

Rhet. II.

Однако коль скоро человеческая воля может быть склонена к греху внешней причиной, то в том случае, когда эта причина наделена большой силой склонения, у человека есть основания бояться зла греха, а именно в той мере, в какой оно является следствием воздействия такой внешней причины (например, когда он боится затесаться в компанию злых людей, чтобы по их наущению не согрешить). Но в строгом смысле слова расположенный таким образом человек скорее опасается быть сбитым с истинного пути, нежели самого греха, поскольку по своей сути грех является добровольным

актом и с этой точки зрения он не может являться объектом страха.

Ответ на возражение 1. Разделение с Богом – это наказание, последующее греху, а любое наказание в определенном смысле обусловливается внешней причиной.

Ответ на возражение 2. Страдание и страх совпадают в одном, а именно в том, что оба они связаны со злом, а вот несовпадения у них два. Первое – то, что страдание относится к существующему злу, в то время как страх – к злу будущему. Второе – то, что страдание, находящееся в вожделеющей способности, связано со злом абсолютно (по каковой причине оно может относиться к любому злу, равно большому и малому), в то время как находящийся в раздражительной части страх связан со злом под дополнительным аспектом неотвратимости или трудности преодоления, каковая трудность отсутствует в том случае, когда вещь подчинена нашей воле. Следовательно, не все то, что, будучи в наличии, причиняет нам страдание, понуждает нас испытывать страх тогда, когда оно имеет случиться, но только то, что является трудным для преодоления [и неотвратимым].

Ответ на возражение 3. Надежда связана с достижимым благом. Но благо достигается или собственными усилиями, или благодаря кому-то другому, и потому надежда может быть надеждой на находящийся в нашей власти акт добродетели. С другой стороны, страх связан с неподвластным нам злом и, следовательно, зло, которого боятся, всегда исходит от внешней причины, в то время как благо, на которое надеются, может исходить равно и от внутренней, и от внешней причины.

Ответ на возражение 4. Как уже было сказано(41,4),стыд– это страх не самого греховного акта, но последующего ему осуждения или бесчестья, которое исходит от внешней причины.

Раздел 4. Можно ли страшиться самого страха?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что нельзя страшиться страха. В самом деле, боящийся удерживает себя оттого, чего он боится; так, когда человек боится утратить здоровье, он удерживает себя оттого, что может повлечь за собой его потерю. Таким образом, если бы человек боялся страха, он бы из боязни удерживал себя от страха, что кажется нелепым.

Возражение 2. Далее, страх – это своего рода бегство. Но никто не бежит от самого себя. Следовательно, страх не может быть объектом страха.

Возражение 3. Далее, страх испытывают перед будущим. Но в том, кто боится, страх наличествует [здесь и сейчас]. Следовательно, он не может являться объектом страха того, кто боится.

Этому противоречит следующее: человек может любить собственную любовь и может печалиться от собственного страдания. Следовательно, подобным же образом он может бояться собственного страха.

Отвечаю: как было показано выше (3), объектом страха может являться только то, что исходит от внешней причины, и никоим образом не то, что следует из нашей собственной воли. Но сам страх отчасти следует из внешней причины, а отчасти является субъектом воли. Он следует из внешней причины постольку, поскольку он является страстью, последующей представлению о неизбежном зле. В указанном смысле страх может являться объектом страха, то есть человек может страшиться самой угрозы необходимости страха перед наступлением некоего великого зла. Он является субъектом воли постольку, поскольку более низкое желание подчинено разуму, благодаря чему человек способен избавиться от страха. В указанном смысле, как говорит Августин [750] , страх не может являться объектом страха. Однако дабы кто-либо не воспользовался этим аргументом для доказательства того, что страх вообще не может являться объектом страха, нам потребовалось привести соответствующие уточнения.

750

Qq. LXXXIII, 33.