Сумма теологии. Том IV

Аквинский Фома

Возражение 2. Далее, «добродетель сообщает добро тому добродетелью чего она является, и делает добрым выполняемое им дело» [363] . Но, как сказано в первой [книге] «Этики», мыслительная добродетель, находящаяся в распоряжающейся способности, отлична от нравственной добродетели, находящейся в способности, повинующейся распоряжениям [364] . Следовательно, добродетельность принадлежащего распоряжающейся способности внутреннего акта отлична от добродетельности принадлежащего повинующейся распоряжениям способности внешнего действия.

363

Ethic. II, 5.

364

Ethic. I, 13.

Возражение 3.

Далее, одно и то же не может одновременно быть причиной и следствием, поскольку ничто не может являться собственной причиной. Но, как уже было сказано (1), добродетельность внутреннего акта является причиной добродетельности внешнего действия, и наоборот. Следовательно, речь идет о разных добродетельностях.

Этому противоречит следующее: как было показано выше (18, 6), акт воли является формальным по отношению к тому, что относится к внешнему действию. Но следствием составленности формальной и материальной частей является нечто одно. Следовательно, налицо одна и та же добродетельность внутреннего и внешнего актов.

Отвечаю: как уже было сказано (17, 4), внутренний акт воли и взятое в моральном аспекте внешнее действие суть один акт. Затем, иногда бывает так, что один и тот же индивидуальный акт обладает несколькими аспектами добродетельности и порочности, а иногда – только одним. Таким образом, правильным будет утверждать, что в одних случаях добродетельность или порочность внутреннего акта являются теми же, что и таковые внешнего действия, а в других случаях – нет. В самом деле, как уже было сказано (1), эти две добродетельности или порочности внутренних и внешних действий взаимно упорядочены. Далее, когда речь идет об упорядоченных к чему-либо вещах случается так, что вещь бывает просто благой вследствие одной только этой упорядоченности. Так, [например] глоток горькой микстуры бывает просто благим постольку, поскольку ведет к выздоровлению; притом очевидно, что [в настоящем случае] речь идет не о двух добродетелях – отдельно здоровья и отдельно горькой микстуры, но добродетель тут одна и та же. С другой стороны, бывает так, что упорядоченное к чему-то еще и само по себе обладает некоторым аспектом добродетельности помимо того, который следует из его упорядоченности к некоторому другому благу. Так, приятное на вкус лекарство может рассматриваться в свете блага удовольствия, будучи при этом полезным для здоровья.

Поэтому надлежит говорить, что когда внешнее действие является добродетельным или порочным в силу одного только отношения к цели, тогда налицо совпадение добродетельности акта воли, который определяется к цели через самое себя, и внешнего действия, которое определяется к цели через посредство акта воли. Но когда внешнее действие обладает добродетельностью или порочностью само по себе, то есть в силу материи и обстоятельств, то в таком случае добродетельность внешнего действия отлична от добродетельности воли в отношении цели. При этом добродетельность цели переходит во внешнее действие, а добродетельность материи и обстоятельств – в акт воли, о чем уже было сказано (1).

Ответ на возражение 1. Этот аргумент доказывает, что внутренние и внешние действия отличны в физическом порядке, однако, отличаясь в указанном отношении, они, как было показано выше (17, 4), едины в моральном порядке.

Ответ на возражение 2. Как сказано в шестой [книге] «Этики», нравственная добродетель определена к акту [некоторой] способности, который является целью [нравственной] добродетели; так, находящаяся в разуме рассудительность определена к вещам, которые [в свою очередь] определены к цели [365] . По этой причине и требуются различные добродетели. Но правый в отношении цели самой добродетели разум не обладает иной добродетельностью, помимо добродетельности указанной добродетели, поскольку добродетельность разума причастна любой добродетели.

365

Ethic.VI, 13. Ср.:»…[нравственная] добродетель делает правильной цель, а рассудительность [делает правильными] средства для ее достижения».

Ответ на возражение 3. Когда одна вещь производится из другой как из соименной производящей причины, тогда они [т. е. добродетельности] в них различны; так, если речь идет о теплоте двух вещей, то теплота нагревающей вещи отлична от теплоты нагреваемой, хотя по виду они суть одно и то же. Но когда вещь производится из другой согласно аналогии или соотношения, то в этом случае они [т. е. добродетельности] в обеих вещах одни и те же;

так, здоровье лекарства или полученной из здорового организма животного мочи не является здоровьем применительно к моче и лекарству и отличается от здоровья применительно к телу животного, для которого здоровье лекарства является причиной, а мочи – признаком. Подобным же образом добродетельность внешнего действия получается из добродетельности воли, и наоборот, а именно согласно их взаимной упорядоченности.

Раздел 4. Добавляет ли внешнее действие какую-либо добродетельность к таковым внутреннего акта?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что внешнее действие не добавляет никакой добродетельности или порочности к таковым внутреннего действия. Ведь сказал же Златоуст, что «именно воля вознаграждается за делание добра и карается за делание зла» [366] . Но дела суть свидетельства воли. Поэтому Бог требует дел не ради Себя, т. е. чтобы знать о том, как судить, но ради других, дабы все могли понять Его справедливость. Но благо или зло скорее надлежит оценивать согласно суждению Бога, чем согласно суждению человека. Следовательно, внешнее действие не добавляет никакой добродетельности или порочности к таковым внутреннего акта.

366

Нот. 19 in Mt.

Возражение 2. Далее, добродетельность и порочность внутренних и внешних действий, как было показано выше (3), суть одни и те же. Но увеличение – это добавление одного к другому. Следовательно, внешнее действие ничего не добавляет к добродетельности или порочности внутреннего акта.

Возражение 3. Далее, вся добродетельность сотворенного ничего не добавляет к божественной добродетельности, поскольку полностью извлекается из нее. Но, как было сказано выше (2), порою вся добродетельность внешнего действия извлекается из добродетельности внутреннего акта, а порою – наоборот. Следовательно, они ничего не добавляют к добродетельности или порочности друг друга.

Этому противоречит следующее: каждый действователь стремится к достижению блага и избеганию зла. Таким образом, если бы внешнее действие не добавляло добродетельности или порочности, то не было бы никакого смысла в том, чтобы обладающий доброй или злой волей совершал добрые поступки и воздерживался от злых, каковое мнение кажется неразумным.

Отвечаю: если мы говорим о той добродетельности, которую внешнее действие получает от стремящейся к цели воли, то в этом случае внешнее действие ничего не добавляет к указанной добродетельности, если только сама по себе воля не становится лучшей благодаря добрым вещам или худшей благодаря злым. Это, по-видимому, может происходить трояким образом. Во-первых, по числу; так, если человек хочет сделать нечто, имея в виду добрую или злую цель, но в тот момент воздерживается от делания, и лишь впоследствии и хочет, и делает, то акт его воли при этом удваивается, в результате чего происходит удвоение добра или удвоение зла. Во-вторых, по продолжительности; так, если один человек хочет сделать нечто ради доброй или злой цели, но отказывается от этого из-за некоторого препятствия, в то время как другой человек [при подобных же обстоятельствах] сохраняет движение воли до тех пор, пока не исполнит задуман нов, то очевидно, что воля последнего более продолжительна [в своем намерении] добра или зла, и в этом отношении она [соответственно] лучше или хуже. В-третьих, по интенсивности, поскольку иные из внешних действий настолько по природе приятны или тягостны, что [в значительной мере] обусловливают большую или меньшую интенсивность воли, и понятно, что чем более интенсивно воля склоняется к добру или злу, тем сама она становится лучше или хуже.

С другой стороны, если мы говорим о той добродетельности, которую внешнее действие получает от материи и соответствующих обстоятельств, то в этом случае она относится к воле как ее предел и цель и, следовательно, добавляется к добродетельности или порочности воли, поскольку любое склонение или движение становится совершенным по достижении цели или предела. Но воля не станет совершенной, если не сумеет, получив соответствующую возможность, осуществить свою деятельность. А если осуществить эту деятельность оказывается все-таки невозможным, то вытекающий из внешнего действия недостаток совершенства является абсолютно непроизвольным. И коль скоро непроизвольность не ведет ни к награде, ни к наказанию за делание доброго или злого, то и в рассматриваемом случае, когда человек в силу простой непроизвольности оказывается не в состоянии сделать добро или зло, изменения награды или наказания не происходит.