Сумма теологии. Том V

Аквинский Фома

Возражение 3. Далее, внутренними актами души являются мышление и воображение. Но ни то, ни другое не подвластно дьяволу. В самом деле, как было показано в первой части (111, 2, 3), дьявол не может впечатлять виды в человеческий ум. Тем более представляется невозможным, чтобы он мог производить воображаемые виды, поскольку воображаемые формы, будучи наиболее духовными, возвышеннее тех, которые находятся в чувственной материи, а их, как это явствует из сказанного в первой части (110, 2; 111, 2, 3), дьявол произвести не способен. Следовательно, дьявол не может побуждать человека к греху через посредство его внутренних движений.

Этому противоречит следующее: в таком случае дьявол никогда бы не смог соблазнить человека, если бы не явился ему воочию, что очевидно не так.

Отвечаю: внутренняя часть души

является умственной и чувственной, и при этом ум и воля находятся в умственной части. Что касается воли, то мы уже говорили ранее (1; I, 111,2), каким образом соотносится с ней дьявол. Что же касается ума, то он по своей природе подвигается тем, что просвещает его в познании истины, а это никоим образом не входит в намерение дьявола; напротив, он стремится помрачить человеческий разум, чтобы тот дал согласие на грех, и это помрачение может происходить благодаря воображению и чувственному желанию. Следовательно, похоже, что поле деятельности дьявола огранивается воображением и чувственным желанием, подвигая которые он может побуждать человека к греху. В самом деле, результатом его деятельности может являться предоставление воображению некоторых форм, а еще он способен склонять чувственное желание к некоей страсти или к чему-то подобному

Причина этого состоит в том, что, как было показано в первой части (110, 3), телесной природе свойственно быть непосредственно перемещаемой духовной природой в отношении места, и потому дьявол может производить все те следствия, которые вытекают из пространственного движения здешних тел, за исключением тех случаев, когда ему не попускается это божественной властью. Затем, предоставление воображению форм порой происходит благодаря пространственному движению; так, Философ говорит, что «когда животные спят, кровь концентрируется вокруг чувственного начала, а вместе с ней и движения, а именно впечатления, полученные от действий чувственных объектов и сохраненные посредством чувственных видов, которые продолжают приводить в движение схватывающее начало так, как будто бы они возникли и воздействуют на чувственные начала только сейчас» [520] . Следовательно, такое движение в отношении места жизненных духов или жидкостей может быть произведено демонами в спящем или бодрствующем человеке, и таким вот образом порою человек подвигается к игре воображения.

520

De Somn. et Vigil.

И точно так же чувственное желание побуждается к тем или иным страстям в соответствии с некоторыми конкретными движениями сердца и жизненного духа, поскольку дьявол может воздействовать и на них. И как только в чувственном желании пробуждаются эти страсти, человек тут же становится готовым к восприятию движения или чувственного образа, которое вышеописанным способом предоставляется его схватывающему началу (это подобно тому, как, согласно Философу, «влюбленные готовы видеть своих любимых во всем, что имеет с ними хотя бы отдаленное сходство» [521] ). Кроме того, благодаря пробуждению страсти то, что предложено воображению, кажется таким, к чему необходимо стремиться, поскольку охваченному страстью то, к чему склоняет его страсть, представляется благом. Таким вот образом дьявол внутренне побуждает человека к греху.

521

Ibid.

Ответ на возражение 1. Хотя жизненные функции всегда реализуются через посредство внутреннего начала, тем не менее, внешний действователь может взаимодействовать с ними подобно тому, как внешняя теплота взаимодействует с функциями растительной души, тем самым облегчая процесс пищеварения.

Ответ на возражение 2. Такое появление воображаемых форм не является полностью находящимся вне порядка природы, и происходит оно не только вследствие некоего распоряжения, но также и вследствие движения в отношении места, о чем уже было сказано.

Из сказанного очевиден ответ на возражение 3, поскольку изначально эти формы воспринимаются чувствами.

Раздел 3. МОЖЕТ ЛИ ДЬЯВОЛ ПОНУЖДАТЬ НАС К ГРЕХУ?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1.

Кажется, что дьявол может понуждать человека к греху. В самом деле, тот, кто больше, может понуждать того, кто меньше. Но, как сказано [в Писании] о дьяволе: «Нет на земле подобного ему» (Иов. 41:25). Следовательно, он может принудить человека к греху в этой его земной жизни.

Возражение 2. Далее, человеческий разум не может подвигаться иначе, как только в отношении того, что было извне предложено его чувствам или предоставлено его воображению, поскольку «все наши знания возникают из ощущений, и мы не можем мыслить без представлений» [522] . Но, как уже было сказано (2), дьявол может подвигать воображение человека, а равно и внешние чувства, поскольку, по словам Августина, «это зло», а именно то, причиной которого является дьявол, «мало-помалу и отовсюду подбирается к чувствам, приноравливается к формам, сочетается с цветами, смешивается со звуками, придает пикантность ароматам» [523] . Следовательно, он может необходимым образом склонять человеческий разум к греху.

522

De Anima III, 7, 8.

523

Qq. LXXXIII, 12.

Возражение 3. Далее, Августин говорит, что «есть такой грех, когда плоть вожделеет противного духу» [524] . Но дьявол может обусловливать вожделение плоти точно так же, как и все остальные страсти, о чем уже было сказано (2). Следовательно, он может необходимым образом склонять человека к греху.

Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить» (1 Петр. 5:8). Но это предупреждение было бы бесполезным, если бы истиной было то, что человек необходимым образом вынужден уступать дьяволу. Следовательно, он не может понуждать человека к греху.

524

De Civ. Dei XIX, 4.

Далее, нечто подобное читаем [и в другом месте Писания]: «Покоритесь Богу; противостаньте диаволу, и убежит от вас» (Иак. 4:7). Но это высказывание не было бы ни справедливым, ни правильным, если бы дьявол был каким-либо образом способен принудить любого из нас к греху, поскольку в таком случае не было бы никакой возможности противостоять ему, и к тому же он не убегал бы от тех, кто противостал. Следовательно, он не может принудить к греху.

Отвечаю: дьявол сам по себе способен – в той мере, в какой ему попускает Бог, – подвигнуть кого бы то ни было к совершению греховного по роду действия, но он не может обусловить необходимости согрешения. Это со всей очевидностью следует из того факта, что человек не может противиться тому, что подвигает его к греху, иначе, как только посредством своего разума, пользованию которым дьявол может воспрепятствовать в целом путем склонения воображения и чувственного желания, как это имеет место в случае одержимых. Но когда человеческий разум заключен в подобные узы, то что бы ни сделал [в подобной ситуации] человек, это не будет вменено ему как грех. Однако если разум скован не полностью, то в той мере, в какой он остается свободным, он, как уже было сказано (77, 7), может противиться греху. Поэтому очевидно, что дьявол никоим образом не может принудить человека согрешить.

Ответ на возражение 1. Не каждая превосходящая человека сила способна подвигнуть человеческую волю, но, как было показано выше (9, 6), это может один только Бог.

Ответ на возражение 2. То, что схватывают чувства или воображение, не может подвигнуть волю необходимым образом до тех пор, пока человек сохраняет способность пользоваться разумом, да к тому же подобное схватывание [далеко] не всегда сковывает разум.

Ответ на возражение 3. Вожделение плотью противного духу – в тех случаях, когда разум актуально противится ему, – это не грех, а возможность упражнения в добродетели. Обусловить же непротивление [хотя бы отчасти свободного от уз] разума дьявол не в силах, и потому он не может необходимым образом склонять человека к греху.