Сумма теологии. Том V

Аквинский Фома

Возражение 2. Далее, как чувственное желание может способствовать или препятствовать действию разумного желания, то есть воли, точно так же вышеупомянутые способности могут способствовать или препятствовать действию ума, или разума. Следовательно, по той же причине, по которой добродетель может наличествовать во внутренних способностях желания, она может наличествовать и во внутренних способностях схватывания.

Возражение 3. Далее, рассудительность является добродетелью, частью которой, по словам Цицерона, является память. Следовательно, в силе памяти может наличествовать добродетель, и то же самое можно сказать и о других внутренних чувственных способностях.

Этому противоречит следующее: все добродетели являются или умственными, или нравственными [143] .

Но все нравственные добродетели находятся в желании, в то время как умственные добродетели, как это явствует из шестой книги «Этики» [144] , находятся в уме, или разуме. Следовательно, во внутренних чувственных способностях схватывания не может быть никакой добродетели.

Отвечаю: во внутренних чувственных способностях схватывания имеются некоторые навыки. Это ясно дает понять Философ, говоря, что «при последовательном запоминании мы обретаем привычку, а привычка – это вторая природа» [145] . Но навык привычки суть не что иное, как навык, приобретенный благодаря привыканию, и потому он подобен природному навыку. Поэтому Туллий в своей «Риторике» называет добродетель навыком, который подобен второй природе и [при этом] сообразуется с разумом. И, тем не менее, то, к чему привыкает человек при пользовании памятью и другими чувственными способностями схватывания, является не навыком в собственном смысле слова, а, как уже было сказано (50, 4), тем, что дополняет навыки умственной способности.

143

Ethic. II. 1.

144

Ethic. VI. 2.

145

De Memor. et Remin. II.

Но даже если бы в этих способностях и наличествовали некоторые [в прямом смысле слова] навыки, то и они никак не могли бы являться добродетелями. Ведь добродетель – это совершенный навык, по каковой причине она не может содействовать деланию ничего такого, что не было бы благом, и потому добродетель необходимо должна наличествовать только в той силе, в которой благое действие находит свое завершение. Но познание истины не находит своего завершения в чувственных способностях схватывания, каковые способности предназначены только для того, чтобы проторять путь к умственному познанию. И потому не в этих способностях, а, пожалуй, в уме, или разуме, надлежит искать те добродетели, благодаря которым мы познаем истину.

Ответ на возражение 1. Чувственное желание связано с волей, каковая суть разумное желание, в том смысле, что приводится ею в движение. И потому действие желающей силы завершается в чувственном желании, в связи с чем чувственное желание является субъектом добродетели. В свою очередь чувственные способности схватывания связаны с умом в том смысле, что [сами] подвигают его, в связи с чем воображение относится к умственной душе как цвет – к зрению [146] . Таким образом, акт познания завершается в уме, и потому добродетели познания находятся в самом уме, или разуме.

146

De Anima III, 3.

Из сказанного понятен ответ на возражение 2.

Ответ на возражение 3. Память является частью рассудительности не так, как вид является частью рода (ибо только в таком случае память была бы добродетелью в истинном смысле этого слова), но – как одно из необходимых условий рассудительности, то есть она в определенном смысле является неотъемлемой частью.

Раздел 6. МОЖЕТ ЛИ БЫТЬ СУБЪЕКТОМ ДОБРОДЕТЕЛИ ВОЛЯ?

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что воля не является субъектом добродетели. В самом деле, тому, что

принадлежит силе по самой ее природе, не требуется никакой навык. И так как воля находится в разуме, то самою сущностью воли, согласно Философу, является склонность к тому, что представляется благом согласно суждению разума [147] . Но именно к этому благу определена и любая добродетель, поскольку все по природе желает собственного и присущего ему блага, а добродетель, как говорит Туллий в своей «Риторике», это навык, который подобен второй природе и [при этом] сообразуется с разумом. Следовательно, воля не является субъектом добродетели.

147

De Anima III, 10.

Возражение 2. Далее, всякая добродетель является или умственной, или нравственной [148] . Но умственная добродетель находится в уме и разуме, а не в воле, в то время как нравственная добродетель находится в раздражительных и вожделеющих способностях, которые разумны в силу причастности. Следовательно, в воле нет никакой добродетели.

Возражение 3. Далее, все человеческие действия, к которым определены добродетели, произвольны. Таким образом, если бы в воле присутствовала относящаяся к некоторым человеческим действиям добродетель, то в таком случае в воле присутствовали бы добродетели, относящиеся ко всем человеческим действиям. Но если так, то в других способностях не было бы никаких добродетелей, в противном случае происходило бы дублирование определенных к одному и тому же действию добродетелей, что представляется неразумным. Следовательно, воля не является субъектом добродетели.

148

Ethic. II, 1.

Этому противоречит следующее: движущее нуждается в большей степени совершенства, нежели движимое. Но воля движет раздражительные и вожделеющие способности. Следовательно, коль скоро в раздражительных и вожделеющих способностях наличествует добродетель, то тем более она должна наличествовать в воле.

Отвечаю: поскольку навык совершенствует силу в отношении акта, то сила нуждается в навыке, который бы совершенствовал ее в отношении благого делания тогда, когда одной только присущей силе природы для этого недостаточно, и таким навыком является добродетель.

Затем, присущая силе природа проявляется в ее отношении к объекту силы. И коль скоро, как было показано выше (19, 3), объектом воли является адекватное воле благо разума, то в его отношении воля не нуждается в совершенствующей ее добродетели. Но когда человеческая воля сталкивается с благом, которое превосходит возможности либо человеческого вида в целом (например, с божественным благом, которое превосходит возможности человеческой природы), либо конкретного индивида (например, с благом ближнего), то в таком случае воля нуждается в добродетели. И потому в воле надлежит усматривать те добродетели, которые определяют расположение человека к Богу или ближнему, такие как любовь, справедливость и тому подобные.

Ответ на возражение 1. Это возражение истинно в том случае, когда речь идет о добродетелях, определенных к собственному благу того, кто выказывает свою волю, вроде благоразумия и мужества, которые связаны с человеческими страстями, и тому подобных, что очевидно из того, что уже было сказано (35, 6).

Ответ на возражение 2. Не только раздражительные и вожделеющие способности разумны в силу причастности, но [таковой является] и желающая сила в целом, то есть во всей своей полноте [149] , а воля входит в состав желающей силы. И потому всякая наличествующая в воле добродетель является нравственной добродетелью, за исключением, разве что, добродетели теологической, о которой речь у нас впереди (62, 3).

149

Ethic. I. 13.