Сумма теологии. Том V

Аквинский Фома

Возражение 3. Далее, грехи, объекты которых различны, принадлежат к разным видам. Но, как доказано в седьмой [книге] «Физики», вещи разных видов не могут быть сравнены друг с другом [423] . Следовательно, различие объектов не влечет за собою большую тяжесть одного греха по сравнению с другим.

Этому противоречит следующее: как уже было сказано (72, 1), грехи получают свой вид от своих объектов. Но некоторые грехи тяжче других со стороны их вида; так, убийство тяжче воровства. Следовательно, тяжесть грехов изменяется в зависимости от их объектов.

423

Phys. VII, 4.

Отвечаю: как явствует из уже сказанного (71, 5), тяжесть грехов варьируется подобно

тому, как варьируется тяжесть болезни, поскольку как благо здоровья заключается в некоторой соразмерности жидкостей, соответствующей природе животного, точно так же благо добродетели заключается в некоторой соразмерности человеческих действий, соответствующей правилу разума. Но очевидно, что чем выше причиняющее неупорядоченность в жидкостях начало, тем тяжелее болезнь; так, если болезнь человеческого тела связана с сердцем, которое является началом жизни, или же с областью, прилегающей к сердцу, то такая болезнь наиболее опасна. Поэтому и грех необходимо является тем более тяжким, чем выше положение, которое в порядке разума занимает порождающее неупорядоченность начало. Затем, в том, что касается действий, разум направляет все в отношении цели, и потому чем выше связанная с грехом цель, тем тяжче и грех. Но, как уже было сказано (72, 3), целью действия является объект, и потому тяжесть греха зависит от его объекта. Далее, ясно, что внешние вещи определяются к человеку как к своей цели, в то время как человек определяется к Богу как к своей цели. Поэтому грех, который связан с субстанцией человека, например убийство, тяжче греха, который связан с внешними вещами, например воровства, а наиболее тяжким грехом является грех, совершенный непосредственно против Бога, например неверие, богохульство и тому подобное, и в каждой из этих степеней греха одни грехи будут тяжче других в зависимости оттого, каким именно, то есть высшим или низшим началом они обусловлены. И поскольку грехи получают свой вид от своих объектов, различие тяжести, которое тоже обусловливается объектами, является первым и главным [различием] после различия по виду

Ответ на возражение 1. Хотя объект в отношении акта выступает в качестве материи, однако, как было показано выше (72, 3), в отношении намерения действователя он обладает признаком цели. Но форма нравственного поступка, о чем также говорилось ранее (72, 6; 18, 6), зависит от цели.

Ответ на возражение 2. Из самого противозаконного обращения человека к некоторому изменчивому благу неизбежно следует его отвращение от неизменного Блага, каковое отвращение обладает полнотой природы зла. Следовательно, различие степеней злого умысла в грехах необходимо вытекает из различия того, к чему обращается человек.

Ответ на возражение 3. Все объекты человеческих действий связаны друг с другом, и потому все человеческие действия отчасти имеют один и тот же вид, а именно постольку, поскольку они определены к конечной цели. Следовательно, ничто не препятствует тому, чтобы все грехи можно было сравнивать друг с другом.

Раздел 4. ЗАВИСИТ ЛИ ТЯЖЕСТЬ ГРЕХОВ ОТ ПРЕВОСХОДСТВА ПРОТИВОПОЛОЖНЫХ ИМ ДОБРОДЕТЕЛЕЙ?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что тяжесть грехов напрямую не зависит от превосходства противоположных им добродетелей, как если бы более тяжкий грех был противоположен большей добродетели. Так, [в Писании] читаем: «В обилии правды – великая сила» (Прит. 15:5). Но, как сказал Господь, обилие праведности удерживает от гнева (Мф. 5:20-22), который является менее тяжким грехом, чем убийство, от которого обилие праведности удерживает в меньшей степени. Следовательно, наименее тяжкий грех противоположен наибольшей из добродетелей.

Возражение 2. Далее, как сказано во второй [книге] «Этики», «добродетель связана с трудностью и благом» [424] , из чего, похоже, следует, что чем нечто труднее, тем больше связанная с ним добродетель. Но не устоять перед тем, что трудно, является меньшим грехом, нежели не устоять перед тем, что не трудно. Следовательно, менее тяжкий грех противоположен большей добродетели.

Возражение 3. Далее, любовь является большей добродетелью, чем вера или надежда (1 Кор. 13:13). Но противоположная любви ненависть является менее тяжким грехом, чем противоположные вере и надежде неверие и отчаяние. Следовательно, менее тяжкий грех противоположен большей добродетели.

424

Ethic. II, 2.

Этому противоречит сказанное Философом о том, что «самое плохое противоположно самому

лучшему» [425] . Но в делах нравственности самым лучшим является наибольшая добродетель, а самым худшим – самый тяжкий грех. Следовательно, самый тяжкий грех противоположен наибольшей добродетели.

Отвечаю: грех может быть противоположным добродетели двояко: во-первых, непосредственно и первичным образом, и таковым является тот грех, который относится к тому же самому объекту [что и добродетель] (ведь противоположности относятся к одной и той же вещи). В этом отношении более тяжкий грех необходимо должен быть противоположным большей добродетели, поскольку, как было показано выше (60, 5; 72, 1), добродетель и грех получают свой вид от объекта, и потому как степень достоинства добродетели, так и степень тяжести греха зависит от объекта. Следовательно, самый большой грех необходимо должен быть непосредственно противоположным самой большой добродетели как наиболее удаленный от нее в пределах одного и того же рода. Во-вторых, противоположность добродетели греху можно рассматривать со стороны некоторого простирания добродетели в противлении греху. В самом деле, чем больше добродетель, тем больше она удаляет человека от противоположного греха, притом так, что она отвращает человека не только от этого греха, но также и от всего того, что приводит к нему В таком случае очевидно, что чем больше добродетель, тем больше она отвращает человека в том числе и от наименее тяжких грехов (так, чем совершенней здоровье, тем больше оно сопротивляется даже самым пустяшным болезням). В указанном отношении менее тяжкий грех противоположен большей добродетели со стороны ее следствий.

425

Ethic. VIII, 12.

Ответ на возражение 1. Этот аргумент относится к той противоположности, которая связана с отвращением от греха. И в этом смысле изобилие праведности преграждает путь даже самым незначительным грехам.

Ответ на возражение 2. Большая добродетель, которая связана с более трудным для достижения благом, непосредственно противоположна греху, который связан с более трудным для избегания злом. В самом деле, в том и другом случае налицо некоторое превосходство воли, проявляющееся в преодолевающем трудности особенно сильном стремлении к благу или злу.

Ответ на возражение 3. Любовь [к горнему, о которой говорит апостол], это не любовь вообще, а любовь к Богу, и потому ей непосредственно противоположен не любой вид ненависти, а ненависть к Богу, каковой грех является самым тяжким из всех.

Раздел 5. ЯВЛЯЮТСЯ ЛИ ПЛОТСКИЕ ГРЕХИ МЕНЕЕ ПРЕСТУПНЫМИ, НЕЖЕЛИ ДУХОВНЫЕ ГРЕХИ?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что чувственные грехи не менее преступны, нежели грехи духовные. Так, прелюбодеяние является более тяжким грехом, чем воровство, о чем читаем [в Писании]: «Не так тяжек грех, когда кто крадет… кто же прелюбодействует с женщиною, у того нет ума; тот губит душу свою» [426] (Прит. 6:30, 32). Но воровство связано с жадностью, которая является духовным грехом, в то время как прелюбодеяние связано с похотью, которая является чувственным грехом. Следовательно, плотские грехи более преступны, нежели грехи духовные.

426

В каноническом переводе: «Не спускают вору… но, будучи пойман, он заплатит всемеро… кто же прелюбодействует с женщиною, у того нет ума; тот губит душу свою, кто делает это».

Возражение 2. Далее, Августин, комментируя книгу Левита, сказал, что «главная услада дьявола – похоть и идолопоклонство». Но чем больше грех, тем больше радуется дьявол. Следовательно, коль скоро похоть – это плотский грех, то похоже на то, что плотские грехи наиболее преступны.

Возражение 3. Далее, Философ доказал, что «невоздержность в порыве ярости менее позорна, нежели невоздержность в похоти» [427] . Но ярость, по словам Григория, это духовный грех [428] , в то время как похоть относится к плотским грехам. Следовательно, плотский грех преступней греха духовного.

427

Ethic. VII, 7.

428

Moral. XXXI.