Сумма теологии. Том V

Аквинский Фома

Этому противоречит сказанное Григорием о том, что плотские грехи не так преступны, как духовные грехи, но более позорны [429] .

Отвечаю: духовные грехи более преступны, нежели грехи плотские, но это вовсе не означает, что любой духовный грех преступней любого плотского: духовный грех преступней плотского только тогда, когда различие между ними как именно духовного и плотского – это их единственное различие, а все прочие условия равны. И на то есть три причины. Первая связана с субъектом: в самом деле, духовные грехи принадлежат духу, которому свойственно обращаться к Богу и отвращаться от Него, тогда как плотские грехи завершаются в чувственном удовольствии желания, которому в первую очередь свойственно обращаться к телесным благам. Поэтому плотский

грех означает скорее «обращение к» чему-то и по этой причине подразумевает некоторое оскудение, тогда как духовный грех означает скорее «отвращение от» чего-то, из чего возникает понятие отступничества, и по этой причине он подразумевает большую преступность. Вторая причина связана с тем, против кого совершается грех: в самом деле, плотский грех является преступлением против собственного тела грешащего, которое в порядке любви он должен любить меньше, чем Бога и своего ближнего, против которых он совершает духовные грехи, и потому духовные грехи являются более преступными. Третья причина связана с побуждением: в самом деле, чем сильнее побуждение к греху, тем менее тяжек сам грех (о чем речь у нас впереди (6)). Но плотские грехи имеют более сильное побуждение, а именно врожденное нам вожделение плоти. Следовательно, и по этой причине духовные грехи более преступны.

429

Moral. XXXIII.

Ответ на возражение 1. Прелюбодеяние связано не только с грехом похоти, но еще и с грехом неправедности, и в этом отношении может быть отнесено к жадности, поскольку, как говорит глосса на слова [Писания]: «Никакой блудник, или нечистый, или любостяжатель» и т. д. (Еф. 5:5), прелюбодеяние намного тяжче воровства, поскольку человек любит свою жену больше, чем свое имущество.

Ответ на возражение 2. О дьяволе говорят как об услаждающемся в первую очередь похотью потому, что она сильнее всего пристает к человеку и от не трудно избавиться (ведь, как сказал Философ, «стремление к удовольствию ненасытно» [430] ).

430

Ethic. III, 15.

Ответ на возражение 3. Как говорит сам Философ, причина, по которой невоздержанность в похоти более позорна, чем невоздержанность в ярости, та, что похоть в гораздо меньшей степени следует за суждением разума [431] ; и в том же самом смысле он говорит, что «грехи распущенности наиболее достойны порицания, поскольку они связаны с тем чувством, которое является общим нам и неразумным животным» [432] . Поэтому именно такого рода грехи, если так можно выразиться, оскотинивают человека, по каковой причине Григорий называет их наиболее позорными.

431

Ethic. VII, 7.

432

Ethic. III, 13.

Раздел 6. ЗАВИСИТ ЛИ ТЯЖЕСТЬ ГРЕХА ОТ ПРИЧИНЫ?

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что тяжесть греха не зависит от причины. В самом деле, чем весомей причина греха, тем сильнее она подвигает к греху и тем труднее ей противиться. Но трудность сопротивления уменьшает тяжесть греха, поскольку она указывает на слабость согрешающего, проявляющуюся в неспособности противиться греху, а грех из-за слабости не считается тяжким. Следовательно, тяжесть греха не зависит от причины.

Возражение 2. Далее, главной причиной греха является вожделение; поэтому глосса на слова [Писания]: «Я не понимал бы и пожелания» (Рим. 7:7), говорит: «Закон благ, поскольку, запрещая вожделение, он запрещает всяческое зло». Но чем большим вожделением подчинен человек, тем менее тяжким является его грех. Следовательно, тяжесть греха уменьшается пропорционально возрастанию его причины.

Возражение 3. Далее, поскольку причиной добродетельного акта является правота

разума, то похоже на то, что причиной греха является его изъян. Но чем больший изъян обнаруживается в разуме, тем менее тяжек грех: так, если кто не умеет пользоваться разумом, тому извинительно грешить, а тот, кто грешит по неведенью, согрешает не тяжко. Следовательно, тяжесть греха не возрастает с возрастанием причины.

Этому противоречит следующее: если возрастает причина, возрастает и следствие. Поэтому чем весомей причина греха, тем тяжче сам грех.

Отвечаю: в роде греха, как и в каждом другом роде, можно усмотреть две причины. Первая – это собственная и ближайшая причина греха, и это суть не что иное, как желание грешить, которое, как сказано в глоссе на слова [Писания]: «Не может дерево доброе приносить плоды худые» (Мф. 7:18), соотносится с греховным актом, как дерево – с плодом. И чем весомее эта причина, тем тяжче грех, поскольку чем сильнее желание грешить, тем более виновным делает человека грех.

Другие причины греха являются внешними и отдаленными, и это все то, посредством чего воля склоняется к греху. Между этими причинами должно проводить различение, поскольку некоторые из них побуждают волю к греху в соответствии с самой природой воли, то есть [в соответствии] с присущим воле объектом, а именно целью. Такого рода причины отягчают грех, поскольку человек грешит более тяжко, если его воля побуждает его к греху ради достижения дурной цели. Другие причины склоняют волю к греху наперекор природе и порядку воли, которая согласно своей природной склонности должна свободно подвигать самое себя в соответствии с суждением разума. Поэтому те причины, которые ослабляют суждение разума (к примеру, неведенье) или свободное движение воли (к примеру, слабость, насилие, страх и тому подобное) уменьшают тяжесть греха уже постольку, поскольку они уменьшают произвольность, ибо чем менее произвольно действие, тем менее оно и греховно.

Ответ на возражение 1. Этот аргумент рассматривает внешнюю движущую причину, которая уменьшает произвольность. Чем сильнее такая причина, тем более она уменьшает грех, о чем уже было сказано.

Ответ на возражение 2. Если вожделение понимать как нечто, включенное в движение воли, то чем больше вожделение, тем тяжче грех. Но если под вожделением мы понимаем страсть, каковая суть движение желающей способности, то в таком случае более сильное вожделение в большей степени препятствует суждению разума и движению воли и тем самым уменьшает грех, поскольку побуждаемый большим вожделением грешник подвергается более тяжкому искушению и потому на нем меньше вины. С другой стороны, если вожделение понимать как то, что следует из суждения разума и движения воли, то чем больше вожделение, тем тяжче грех, поскольку иногда движение вожделения усиливается волей, невоздержанно склоняющейся к своему объекту.

Ответ на возражение 3. Этот аргумент рассматривает причину, которая привносит в действие момент непроизвольности, а такая причина, как уже было сказано, уменьшает тяжесть греха.

Раздел 7. ЗАВИСИТ ЛИ ТЯЖЕСТЬ ГРЕХА ОТ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА?

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что обстоятельство не отягчает грех. В самом деле, тяжесть греха обусловливается его видом. Но обстоятельство, будучи акциденцией, не сообщает греху его вид. Следовательно, тяжесть греха не зависит от обстоятельства.

Возражение 2. Далее, обстоятельство может быть либо злым, либо нет. Если оно зло, то само по себе может обусловливать вид зла, а если не зло, то не может делать что-либо злым. Следовательно, обстоятельство никоим образом не отягчает грех.

Возражение 3. Далее, зло греха состоит в отвращении [от Бога]. Но обстоятельства касаются греха со стороны объекта, к которому он обращается. Следовательно, они не умножают зла греха.

Этому противоречит следующее: неведенье обстоятельства уменьшает грех, поскольку тот, кто грешит по неведенью обстоятельства, заслуживает снисхождения [433] . Но этого бы не было, если бы обстоятельство не отягчало грех. Следовательно, обстоятельство отягчает грех.

433

Ethic. III, 1.