Сумма теологии. Том V
Шрифт:
Ответ на возражение 4. «Друг – это иной я сам» [489] , и потому грех, совершенный из любви к другу, похоже, совершен из любви к самому себе.
Раздел 5. ПРАВИЛЬНО ЛИ УКАЗЫВАТЬ В КАЧЕСТВЕ ПРИЧИН ГРЕХА ПОХОТЬ ПЛОТИ, ПОХОТЬ ОЧЕЙ И ГОРДОСТЬ ЖИТЕЙСКУЮ?
С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что «похоть плоти, похоть очей и гордость житейскую» неправильно указывать в качестве причин греха. В самом деле, апостол сказал, что «корень всех зол есть корыстолюбие» [490] (1 Тим. 6:10).
489
Ethic. IX, 4.
490
В каноническом переводе: «Корень всех зол есть сребролюбие».
Возражение 2. Далее, похоть плоти побуждается по преимуществу тем, что увидено глазами, согласно сказанному [в Писании]: «Красота прельстила тебя» (Дан. 13:56). Следовательно, не должно отделять похоть очей от похоти плоти.
Возражение 3. Далее, как уже было сказано (30, 2), вожделение – это желание удовольствия. Но объекты удовольствия воспринимаются не только зрением, но и другими чувствами. Следовательно, было бы нелишним указывать также на «похоть ушей» и других [органов] чувств.
Возражение 4. Далее, как было показано выше (3), грех в человеке возникает или из неупорядоченного желания некоторого блага, или из неупорядоченного опасения некоторого зла. Но [в приведенном перечислении] не упоминается ничего, что имело бы отношение к избеганию зла. Следовательно, причины греха представлены недостаточно.
Этому противоречит сказанное [в Писании]: «Все, что в мире – похоть плоти, похоть очей и гордость житейская» (1 Ин. 2:16). Но о чем-либо говорят как о том, что «в мире», по причине греха, в связи с чем читаем: «Весь мир лежит во зле» (1 Ин. 5:19). Следовательно, указанные три суть причины греха.
Отвечаю: как уже было сказано (4), причиной любого греха является неупорядоченное себялюбие. Но себялюбие подразумевает неупорядоченное желание блага, поскольку человек желает блага тому, кого он любит. Поэтому очевидно, что причиной любого греха является неупорядоченное желание блага. Затем, благо может выступать в качестве объекта чувственного желания, в котором коренятся являющиеся причиной греха страсти, двояко: во-первых, непосредственно и само по себе, и таким образом оно является объектом вожделеющей части; во-вторых, под аспектом трудности, и таким образом оно является объектом раздражительной части, что было разъяснено нами выше (23, 1). Со своей стороны, как уже было сказано (30, 3), двояко и вожделение. Одно является природным и направлено к тем вещам, которые поддерживают природу тела в том, что касается или сохранения индивида, а именно к пище, питью и тому подобному, или сохранения вида, например, к соитию, и неупорядоченное желание таких вещей называется «похотью плоти». Другое вожделение носит духовный характер и направлено к тем вещам, которые не связаны с сохранением или удовольствием телесных чувств, но услаждают со стороны схватывания, воображения или какого-либо иного способа восприятия, и таковы деньги, одежды и тому подобное. Такое духовное вожделение носит название «похоть очей», притом оно взято или со стороны самого зрения, органом которого являются очи, и обозначает при этом, как говорит Августин [491] , всякое [пустое и жадное] любопытство, или же оно указывает на вожделение вещей, которые предлагаются извне нашим очам, и, как указывают другие [авторы], обозначает при этом алчность.
491
Confess. X, 35.
Неупорядоченное же желание трудного для достижения блага принадлежит «гордости житейской», поскольку гордость – это неупорядоченное желание превосходства, о чем речь
Из сказанного очевидно, что все страсти, которые являются причиной греха, могут быть сведены к этим трем; в самом деле, все страсти вожделеющей части могут быть сведены к первым двум, а все раздражительные страсти – к третьей, которую не разделяют на две потому, что все раздражительные страсти связаны с духовным вожделением.
Ответ на возражение 1. «Гордость житейская» входит в состав алчности, поскольку последняя означает любой вид желания любого вида блага. А каким образом алчность, будучи особым пороком, известным под именем «корыстолюбие», является корнем всех грехов, будет разъяснено нами ниже (84, 1).
Ответ на возражение 2. «Похоть очей» в данном случае не означает вожделения всего, что можно увидеть глазами, то есть [она означает] вожделение не того, что доставляет чувственное удовольствие со стороны ощущения, а только того, что представлено со стороны виденья, точнее, любой схватывающей способности.
Ответ на возражение 3. Чувство зрения превосходит другие чувства и, как сказано в первой книге «Метафизики», охватывает большее количество вещей [492] , по каковой причине его имя усваивается всем остальным чувствам и даже, согласно Августину, некоторым внутренним восприятиям.
Ответ на возражение 4. Как уже было сказано (25, 2; 39, 2), избегание зла обусловливается желанием блага, и потому вышеупомянутые страсти, которые подвигают к благу, являются причинами тех, которые обусловливают неупорядоченное избегание зла.
492
Metaph. I, 1.
Раздел 6. МОЖЕТ ЛИ СТРАСТЬ ОТЧАСТИ ОПРАВДЫВАТЬ ГРЕХ?
С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.
Возражение 1. Кажется, что страсть не может отчасти оправдывать грех. В самом деле, возрастание причины ведет к возрастанию следствия; так, если нечто теплое обусловливает таяние, то еще более теплое делает то же еще интенсивней. Но, как уже было сказано (5), страсть является причиной греха. Поэтому чем интенсивней страсть, тем больший и грех. Следовательно, страсть не уменьшает, а увеличивает грех.
Возражение 2. Далее, как добрая страсть относится к заслуге, точно так же злая страсть – к греху. Но добрая страсть увеличивает заслугу; так, похоже, что человек заслуживает тем больше, чем большее сострадание подвигает его на оказание помощи бедным. Следовательно, злая страсть тоже скорее увеличивает, чем уменьшает грех.
Возражение 3. Далее, похоже на то, что чем с большим желанием грешит человек, тем тяжче его согрешение. Но подвигающая волю страсть усиливает интенсивность ее склонения к греховному акту. Следовательно, страсть отягчает грех.
Этому противоречит следующее: страсть вожделения называется похотью плоти. Но, как указывает Августин, чем большую похоть превозмогает человек, тем менее тяжек его грех [493] .
Отвечаю: сущность греха заключается в акте свободной воли, которая является способностью воли и разума, в то время как страсть есть движение чувственного желания. Затем, чувственное желание может соотноситься со свободной волей и как то, что предшествует [ей], и как то, что последует. Предшествовать страсть чувственного желания может в той мере, в какой она, как было показано выше (1, 2; 10, 3), подвигает или склоняет разум или волю, а последовать – в той, в какой движения более возвышенных способностей воздействуют на более низкие; в самом деле, практически невозможно, чтобы воля интенсивно подвигалась к чему-либо без того, чтобы не пробудить в чувственном желании страсть.
493
De Civ. Dei XIV, 12.