Сумрачный лес
Шрифт:
Дверь со скрежетом и треском захлопнулась, и Фендель Эйхаз крайне неудачно приземлился у каменного порога, где и остался лежать, жалостливо постанывая.
Час назад отелилась бурая корова, и юные Кремплинги вместе с отцом, Пирмином, в благоговении наблюдали, как измученная мать нежно вылизывает симпатичного бычка. Малыш сделал первые в жизни шаги и потянулся бархатистым мягким носом к выпуклому коровьему вымени. Эту уютную сцену освещал теплый свет фонаря, и не было слышно ничего, кроме случайного шороха соломы и довольного чавканья трех других коров. Вот бычок нашел соски
Дверь в коровник совершенно неожиданно и с громким треском захлопнулась.
Младший из Кремплингов, Блоди, закричал от ужаса и зарылся головой в солому рядом с теленком. Его старшие сестра и брат, Афра и Флорин, вцепились друг в друга, перепуганно округлив глаза. Испугался даже Пирмин – видимо, что-то большое и тяжелое ударило в дверь, отчего она с такой силой захлопнулась. Пес Траутман, последовавший за хозяевами в коровник, с диким лаем бегал перед закрытым входом. Пирмин позвал его к себе, потому что коровы тоже забеспокоились, запыхтели и задергали привязь.
– Оставайтесь здесь, а я посмотрю, что происходит! – приказал он детям, взял встревоженного пса за ошейник и медленно пошел к двери.
– Может быть, это мама? – прохныкал Блоди, нерешительно поднимая всклокоченную голову из соломы. После счастливого рождения теленка их мать ушла в дом, чтобы отдохнуть и подкрепиться.
– Гремучая поганка! – выругалась шепотом Афра без особой уверенности. – С чего бы ей метаться в темноте и камнем падать за дверью? Быть может, это птица, которая прилетела на свет?
– Елки-моталки-поганки, – сказал старший брат Флорин, который в ругательствах опережал сестру на три года. – Значит, к нам прилетел по меньшей мере самый большой ворон из Вороньей деревни, если не орел со снежных гор.
– Ой, нет, это домовой! Он рассердился и пнул дверь, потому что сегодня мы забыли поставить ему миску с кашей, – предположил Блоди.
Побледнев, они смотрели друг на друга, обдумывая подходящие варианты.
– Тише, – прошипел отец через плечо. – Кажется, я что-то слышу.
Все прислушались. Из-за двери донеслись тонкий вой, жалобные стоны и ругательства, вовсе не красящие квенделя.
Пес Траутман сел на задние лапы и завыл, заглушая жуткие стенания.
– Если это домовой, то ему очень плохо, – прошептал Блоди и вылез из соломы, чтобы присоединиться к сестре и брату. Существо, издававшее столь печальные звуки, не казалось ему слишком опасным.
Вдруг по двору заплясали отблески света. Послышались приближающиеся шаги, и дверь открылась. В проеме виднелись очертания темной фигуры. Дети испугались еще сильнее, а душераздирающий вой Траутмана сменился изумленным лаем.
– Траутман, друг мой, хватит уже, – сказал знакомый голос. – Ты хороший, бдительный сторож! Ради всех грибов зеленого леса, кто-нибудь, наконец, уймет этого пса?
Пирмин в изумлении узнал свою жену, Фиделию, склонившуюся с фонарем в руке над большим темным кулем, со стороны которого доносились тихие причитания.
– Что там такое? – спросил Пирмин, который все еще держал за ошейник сопротивляющегося Траутмана – пес дергался и рвался, чтобы наконец-то прыгнуть на неизвестного.
–
Она сочувственно положила руку на плечо Фенделя, а затем подняла голову и нахмурилась.
– Елки-поганки, Пирмин! – крикнула она. – Успокой же пса, пока весь хлев не всполошился. Вспомни о бедном теленке – только родился, а уже такая суматоха.
Кремплингу удалось успокоить Траутмана парой строгих команд, затем вдвоем с женой они осторожно помогли пострадавшему встать и прислониться к дверному косяку. Теперь все увидели большую кровоточащую ссадину на лбу у бедняги. Фендель ошарашенно таращил остекленевшие глаза и бормотал что-то нечленораздельное. Он, казалось, не замечал собравшейся вокруг него компании.
Дети с удивлением разглядывали ночного гостя. Раньше им не приходилось видеть странного отшельника вблизи. Он оказался на удивление старым и жалким, как засохший древесный гриб, подумал Блоди, а грязная одежда была ему явно велика. Мать осторожно протирала кровоточащую рану чистым концом фартука и ничуть не тревожилась ни от того, что ткань испачкалась, ни от того, что перед ней был настоящий оборванец.
– Помоги мне поставить его на ноги, – сказала она мужу. – Отведем его на кухню, я перевяжу рану, а там посмотрим.
Они схватили отшельника под руки. Фендель не сопротивлялся, только тихо бормотал что-то себе под нос.
Флорину, Афре и Блоди было велено присмотреть за коровой и теленком, а после позаботиться о недовольно рычащем Траутмане и привязать его у собачьей будки.
Выполнив наказ родителей, дети вернулись в дом, и во дворе снова воцарилась тишина. Полная луна уже касалась нижним краем крыши сарая, перевалило далеко за полночь.
В теплой, ярко освещенной кухне мать занималась нежданным гостем. Она промыла его рану и обмотала голову чистой повязкой, которая по сравнению с грязной одеждой Фенделя казалась белее свежевыпавшего снега на свекольном поле. Тем временем на плите закипел грибной суп, и его пряный аромат наполнил кухню.
Блоди прислонился к теплой стене рядом с плитой и не сводил глаз с отшельника. Младший Кремплинг был в восторге от того, как прошла ночь, которая с момента рождения маленького бычка казалась ему столь же волшебной, как праздник в день зимнего солнцестояния.
Сонливость постепенно сошла с Фенделя. Вино и настойка вступили в сговор против него перед каменным порогом, чтобы с удвоенной силой помешать трезвомыслию. Обычно прогулки домой по ночной прохладе хватало, чтобы проветрить затуманенную возлияниями в таверне голову. В крайнем случае, ступив на росистые речные луга и окинув взглядом очертания хижины у моста, он делал еще один глубокий вдох в молчаливом предвкушении крепкого сна. Но на этот раз все было наоборот. Чем яснее он видел, где находится, тем больше ему становилось не по себе; более того, он почувствовал, что в нем волной поднимается настоящая паника. Он сообразил, что находится в чужой, уютной и теплой кухне, которая к тому же была заполнена совершенно незнакомыми квенделями.