Сумрак в конце туннеля (сборник)
Шрифт:
Задание новоиспеченный наемник исполнил на удивление легко и без последствий. Кроме того, Бурый не соврал – Павла действительно ждал вполне весомый гонорар. Поэтому, когда через какое-то время ему предложили поработать на Синдикат уже «за чистый интерес», он не слишком долго раздумывал. Тем более что страсть Герыча к наркотикам ожидаемо завела его в могилу, а у нового пахана Третьяковской были свои любимчики.
В целом же для Баламута все осталось по-прежнему. В этом и заключался главный принцип существования Синдиката: входящие в него люди не знали друг друга и жили, как и все прочие обитатели
* * *
Получая очередное задание, Баламут даже не подозревал, во что все это выльется. На половинке тетрадного листа – карандашный рисунок. Человек как человек. На такого в толпе и внимания не обратишь.
– Ты учти – клиент этот непростой, – проинформировал Бурый, заметив реакцию. – Бывший эфэсбэшник. Но и оплата будет соответствующая, – тут же добавил он.
– Ты меня не стращай – пуганый, – с бравадой в голосе, ответил Баламут и, сделав затяжку, отбросил окурок в сторону. – Все сделаем в лучшем виде.
В итоге оказалось, что клиент действительно не такой уж простой. По крайней мере, слежку за собой он в момент срисов ал и в последовавшей за этим игре в кошки-мышки всякий раз умудрялся мастерски ускользать от Пашки в самый последний момент. Казалось, еще чуть-чуть, и гонка за неуловимым «объектом» закончится, но станции сменяли одна другую, как мозаики в калейдоскопе, цель была по-прежнему неуловима. И это начинало злить. А злость, особенно постоянная, уже хроническая, как известно, плохой помощник. Она мешает логично думать. Что приводит к еще большим ошибкам и напрасной потере времени.
Баламут понял, что пора остановиться, чтобы передохнуть и придумать иной план действий. Тут-то он и вспомнил, что Бурый что-то там толковал про жену, которую беглец, по слухам, безумно любит. Правда, Пашка никогда не убивал тех, кто не мешал лично ему жить, и не был щедро оплачен заказчиком. В этом было некое проявление его собственного кодекса чести. Но клиент-то этого не знает. И этим, в виде шантажа, можно было воспользоваться. То есть, зачем бегать за неуловимым эфэсбэшником, если можно вын удить его прийти к тебе самому? На том и порешил.
Какое же его ждало разочарование, когда, прокравшись в палатку, где должна была мирно спать ничего не подозревающая женщина, Баламут увидел лишь пустую, аккуратно заправленную кровать. И ощущение бессилия вновь с новой силой охватило его. Вкупе с бешенством.
Будучи профессионалом, он весьма быстро вычислил, куда могла податься парочка, и немедля бросился вдогонку. Несмотря на предостережения со стороны местных жителей.
– Я бы на твоем месте туда не хаживал, – сообщил пожилой работяга, вливая в себя стакан самогона. За информацией Баламут традиционно подался в местное питейное заведение. Убогая, вся в заплатах палатка, едва ли могла вместить в себя всех желающих промочить горло. Посему добрая половина завсегдатаев приютилась вокруг. Кто на чем. Даже на полу. Главное, чтобы поближе к бару.
– В том отстойнике уже столько наших пропало, что не счесть. Во т токмо намедни
– А тупичок тот знатный, – встрял в разговор, клевавший до этого носом, дедок. – Болтают, рядом до войны что-то наподобие подземного продсклада было. Тама тебе и консервы, и курево, и вообще немало того, чем поживиться можно. Кто-то ушлый про тот склад знал, да из метро стеночку к нему и проковырял. Только вот с той стороны какая-то погань полезла… Конечно, все равно находятся время от времени желающие испытать удачу, да только где они все? – он сделал вид, словно оглядывается в поисках выживших, и развел руками…
* * *
Неизвестно почему, но когда Баламут припер к стене того, на кого он столь длительное время охотился, он не спустил немедля курок, как намеревался вначале. И дело было вовсе не в обещании клиенту «просто поговорить». Да, Баламуту здесь не нравилось. Ох, не нравилось. Да, пора было делать ноги, и чем быстрее, тем лучше. А баба? Да фиг с ней, с этой курицей! И все же что-то мешало ему осуществить задуманное. Запоздалые позывы совести? Вряд ли. Совесть давно и надежно атрофировалась. Жалость к беременной жене дурного клиента-беглеца? Тут теплее; что-то неприятно и настойчиво скреблось в области грешной, но все же души. Чаша весов колебалась то в одну, то в другую сторону. Он снова встал перед выбором. Причем почему-то почувствовал, что, как и в тот раз, когда впервые согласился убить человека, от принятого решения в его жизни может измениться очень многое.
Неизвестно сколько бы еще Баламут простоял так, в раздумьях, и какая из сторон в итоге перевесила, если б не раздавшееся откуда-то справа рычание.
Предчувствия его никогда не подводили.
– Ах, чтоб тебя!.. Бежим! – скомандовал киллер, обращаясь к замершему в ожидании приговора пленнику, и первым рванул к вагону. А куда же еще? В туннеле ведь не скроешься. А так, какая никакая, но все же защита. Правда, если хоть часть окон цела. Иначе – пиши пропало. Поинтересоваться у клиента не было времени. Кстати, он намеренно не называл про себя заказанного ему человека по имени. Так было легче потом лишать того жизни. Как нечто аморфное.
Позади, совсем близко, послышался царапающий звук, издаваемый явно не одной парой лап, а вдогонку ему – еще и угрожающий рык. «Не добежать», – пронеслось в голове Баламута. Он притормозил, рука стала поднимать висящий на плече «калаш».
Словно бы прочитав его мысли, бежавший рядом теперь уже товарищ по несчастью тоже резко остановился и… рванул из кобуры на бедре киллера автоматический «Глок 18». Не успел Павел попрощаться с жизнью, а клиент уже с разворота, не целясь, выпустил короткую очередь в набегавших чудищ.
– Нам вдвоем не уйти! – кри кнул он. – Там жена, позаботься о ней! – мужик кивнул в сторону вагонов и снова надавил на спусковой крючок, размашисто, веером выпуская пули. Один из монстров резко остановился, будто наткнувшись на невидимую преграду, и завалился навзничь, рыча и загребая лапами щебень.
– Ты что, гад, чужие патроны мечешь, как рыба икру?! – возмутился Пашка, который и не думал бежать. Он закрутил лямку АК вокруг левой ладони и, в отличие от незнакомца, методично, как в тире, стал выцеливать тварей одну за другой. – Что я с твоей бабой делать-то буду?! Сам беги!