Сунь Ят-сен
Шрифт:
От имени китайского народа я должен приветствовать и благодарить Вас за этот памятный урок политического реализма, преподанный этому покорному слуге теперешних хозяев Пекина.
Сунь Ят-сен».
Уже после того, как это письмо было отправлено, от Л. Карахана поступила в Кантон телеграмма, содержавшая крайне важное сообщение. Сунь Вэня не было в Кантоне в день получения телеграммы. Но, прочитав ее, он немедленно ответил по телеграфу же. В добавление к телеграмме отправил Л. Карахану письмо, дополняющее предыдущее послание, от 16 сентября 1923 года.
«Китайская
Кантон.
17 сентября 1923 года
Дорогой товарищ Карахан!
Я должен подтвердить получение Вашего наиценнейшего сообщения, которое было переслано мне во время моего пребывания на фронте с целью проведения совещания с моими военными руководителями. Этим объясняется небольшая задержка в отправке моей ответной телеграммы…
Едва ли мне необходимо говорить, что Вы можете рассчитывать на меня в смысле помощи, которую я смогу оказать, чтобы двинуть вперед дело Вашей настоящей миссии в Китае. Вы, однако, найдете чрезвычайно трудными переговоры с пекинской группой, которая в своих отношениях с Россией фактически выполняет mot d’ordre (приказ. — Ред.) посольского квартала (то есть иностранных дипломатов в Пекине. — Ред.). Пожелание Ван Чжэнь-тина [10] , чтобы Вы последовали примеру Америки, является ясным указателем источника влияния, которое будет руководить им в его переговорах с Вами.
10
Ван Чжэнь-тин— китайский государственный деятель и дипломат, главный делегат по переговорам с Л. Караханом о восстановлении дипломатических отношений между Китаем и СССР.
Я не сомневаюсь в том, что Пекин будет стараться связать с формальным признанием Советского правительства условия, которое Америка и другие капиталистические державы определят как своего рода qui pro quo (услуга за услугу. — Ред.) за признание этими державами любой новой администрации, возглавляемой Цао Кунем.
В случае, если Вы найдете безнадежными переговоры с Пекином на условиях, которые, не ущемляя суверенных прав китайского народа, поставили бы новую Россию в положение международного равенства с другими иностранными державами. Вам, может быть, придется рассмотреть целесообразность приезда в Кантон и переговоров смоим новым правительством, в настоящее время формирующимся, вместо того чтобы возвращаться в Москву с пустыми руками. Капиталистические державы будут пытаться нанести через Пекин и посредством Пекина новое дипломатическое поражение Советской России. Но всегда имейте в виду, что я готов и имею теперь возможность раздавить всякую такую попытку унизить Вас и Ваше правительство.
Совершенно искренне Ваш
Сунь Ят-сен».
«Наиценнейшее сообщение», так взволновавшее Сунь Вэня, касалось добровольцев-советников, которых он с нетерпением ждал. Вскоре Сунь узнал о том, что в
Сунь Вэнь чувствовал, что силы его удесятерились. Нет, теперь уж никто не сможет заставить его уйти из Кантона. Не те времена! Теперь у китайской революции могущественный союзник и друг.
2. Год перелома
Эти осенние дни 1923 года были лучшими в трудной, полной испытаний, опасностей и тревог жизни Сунь Вэня. Каждый из этих дней приносил что-нибудь новое, и он все явственнее ощущал, что в развитии революции, которой он себя посвятил с юношеских лет, наступил глубокий поворот — поворот к победе над врагом, куда более могущественным, чем маньчжурское самодержавие.
…Теперь нужно укреплять и расширять политическую и территориальную базу китайской революции в Кантоне и вообще на Юге. Но в первую очередь — завершить реорганизацию Гоминьдана.
Что уже сделано?
Назначенный 6 сентября 1922 года «Комитет 9-ти» представил 1 января 1923 года проект программы и устава. Идеи программы отражены в выпущенном тогда же манифесте о необходимости демократических преобразований. Манифест выдвигал принцип: «Стремиться к изменению договоров и восстановлению свободного и равноправного положения нашей страны на международной арене». В те же дни появилось совместное заявление Сунь Ят-сена — А. А. Иоффе, в котором этот принцип нашел полное признание Советского Союза.
В этих документах ощущается прогрессивное развитие взглядов Сунь Вэня на проблемы борьбы против империализма. Антиимпериалистический и антифеодальный курс начинает все яснее проступать в политике руководства Гоминьдана. Закладываются основы новой ориентировки — знаменитые «три политические установки»: союз с СССР, союз с Коммунистической партией Китая, союз с рабочими и крестьянами, забота об их нуждах.
Проект нового устава впервые в истории Гоминьдана вводит регулярные съезды партии и заседания руководящего комитета (ЦК), намечает создание местных организаций во всех частях Китая.
Проекты, разработанные «Комитетом 9-ти», известны под названием «Первой реорганизации». Так было положено начало большому делу.
В октябре 1923 года в Кантон прибыл М. М. Бородин. В первой же беседе с Сунь Вэнем он сказал:
— Я приехал сюда, чтобы отдать себя в распоряжение китайской национальной революции. Ваша цель — борьба против иностранного империализма, что является также и нашей целью…
Еще он сказал, что Гоминьдан страдает от серьезных недостатков: 1. Слаба дисциплина. 2. В партии много чуждых людей — продажных чиновников и авантюристов. 3. Партия не имеет массовой базы. Без устранения этих недостатков Гоминьдан не сможет стать действенной силой.
Через пять дней после приезда Бородин сделал большой доклад на заседании Гуандунского провинциального комитета Коммунистической партии Китая об основных чертах плана реорганизации Гоминьдана, чтобы превратить его в сильную, дисциплинированную партию, способную вести за собой массы.
13 октября предложения Бородина были одобрены Сунь Вэнем и его ближайшими соратниками.
25 октября Сунь Вэнь назначил Временный Центральный Исполнительный Комитет Гоминьдана в составе девяти человек, в том числе одного коммуниста, для окончательной разработки плана реорганизации, а также проекта программы и устава. Эта работа заняла три месяца.