Сундук Аладдина
Шрифт:
Кормилицу ища по следу,
Забрёл в село, не оробев.
Охотник вышел из засады,
Решив – другой жены не надо.
Своя милее, раз уж к ней
Неравнодушен царь зверей!
Гуцинь [3]
Новогодняя мелодия
Девушка в платье из красного шелка
Ведает тайны бамбуковой цитры.
В черной косе золотая заколка.
Чуткие пальцы
3
Гуцинь – струнный щипковый музыкальный инструмент, род цитры или гуслей.
Вьются над крышей бумажные змеи.
Пляшут на глиняных вазах драконы,
И белоснежные льнут орхидеи
К желтым нарциссам, к пунцовым пионам.
Все перескажут дрожащие струны:
Ласточек щебет и крик лебединый,
Как воспарят над уснувшей лагуной
Сильные крылья и узкие спины;
Как, огибая пороги и мели,
Жмутся друг к другу пугливые рыбы;
Ввысь устремляются хвойные ели,
Тонких ветвей голубеют изгибы;
Горы Хуаншаня – бессмертие снега;
Разум, бредущий дорогой покоя;
Белой страны безмятежная нега
И мудреца созерцанье святое.
Разве что флейты воздушное пенье
Сплин навевает, сбивающий с толку,
И ускользает туманным виденьем
Девушка в платье из красного шелка.
Цитра умолкнет, угаснет звездою.
Гонг зазвенит, застучат барабаны,
Чтобы расстаться со скучной Козою
В новом году Золотой Обезьяны.
Правда и Вымысел
В лохмотьях старая с клюкой
Ходила по селу,
Стуча в дом этот и в другой
И в дверь… и по стеклу…
Принять просила на ночлег.
В ответ же – тишина,
Собачий лай и скрип телег,
Хозяйская спина.
Никто не бросит медь в суму,
Задет её нуждой.
Нет дела вовсе никому
До странницы чужой.
Похоже, был уже знаком
Приём холодный ей.
В селе встречают пирогом
Совсем иных гостей.
Она присела у ворот.
Вздыхает и грустит:
Когда же кто-нибудь пройдёт
И с ней заговорит?
Вдруг всё проснулось, ожило,
Пришло в ажиотаж.
Заезжий молодец в село
Свернул, завёрнут в плащ.
Куда ни глянешь – всё при нём:
И стать, и ладный рост.
Его зовут из дома в дом,
Везде – желанный гость.
Из окон музыка слышна,
Застолье, шутки, смех.
Куда исчезла тишина?
Сбежала от потех.
У молодца
Гулял бы допоздна,
Но…в стороне от всех забав
Старушка ждёт одна.
К ней подойдя, спросил как звать,
Улыбкой скрыв конфуз.
Сказала: – Правдой величать.
– Я Вымыслом зовусь.
Заправский балагур и шут.
Все льнут ко мне в друзья,
А от тебя подчас бегут,
Хоть знают, что нельзя.
Но если под моим плащом
Тебя я поведу,
Всяк будет с Вымыслом знаком
И с Правдою в ладу.
С тех пор укутаны плащом,
Друг друга не таясь,
Так Правда с Вымыслом вдвоём
И ходят среди нас…
Ворота в ад
Победа над другими даёт силу, победа над собой – бесстрашие.
– Не ты ли, старик, тот даосский монах,
Последний живущий на свете
Отшельник в заброшенной келье в горах,
Владеющий тайной бессмертья?
Почтительно воин спросил: – В ад и в рай
Укажешь, монах, ли ворота?
Приказ императора. Ну же, вставай.
Занять их наш долг и забота.
Ждет в тысячу копий гвардейский отряд,
Застынет он стражей безликой,
И люди отправятся в рай или в ад
По воле земного владыки.
Старик усмехнулся. Сказал: – Не хочу
Дорогу указывать трусу.
Лишь редким героям она по плечу.
Лишь самым отважным по вкусу.
Разгневанный воин приставил кинжал:
– Молчи, пожалеешь, понятно?!
Ответил монах: – Ты вход в ад увидал.
Ведет в рай дорога обратно.
Старик попрощался кивком и умолк,
Взял свиток в сухие ладони.
А воин за смелый и мудрый урок
Склонился в глубоком поклоне.
Старый горшок
Под небом Пенджаба, [4] уж так повелось,
Подолгу жара не уймётся.
И носит в деревню для всех водонос
Холодной воды из колодца.
Другой от дороги б такой изнемог —
Не вол человек, не корова,
А этот таскает и старый горшок,
И только что сделанный новый.
С бамбуковой палки свисают вдвоём,
В них плещет живительно влага.
Горшки обещают: «Мы не подведём!»,
Качаясь от каждого шага.
4
Пенджаб – северо-западный штат Индии.