Сундук мертвеца
Шрифт:
Познания Никитина о моей семье все же впечатлили. Отец был сродни призраку. Даже шепотом его имя старались не произносить, боясь потревожить мятежный дух, старую рану.
За пределами семьи никто не знал кто он. Так было всегда. Однако Никитин разнюхал.
Память услужливо подкинула воспоминание годичной давности. Я приехала в Петербург на похороны бабушки, матери отца. Об истинной цели моего визита никто не знал, как и о том, что в офис я явилась прямиком с поминок. Этой же ночью я улетала в Тель-Авив, посему взяла некоторые вещи бабушки с собой. Все, что хотелось оставить на память, я отправила курьерской
–Почему он не дал тебе свое имя? Боялся, что многочисленные враги отыграются на единственной дочери?
Я предпочитала молчать, пытаясь понять, куда он клонит, как много знает. Все попытки разбивались о его неуемную энергию и буйную фантазию.
–Оказывается, в своем мире он был легендой. Ближний и Средний Восток исходил вдоль и поперек. За руку здоровался с президентами, вытаскивал из-под пуль менее удачливых соратников по ГРУ. Сколько языков он знал? Арабский, Иврит, Фарси…что-то упустил?
Пять. Отец знал пять языков. И каждым владел столь же свободно, как и родным русским. А хоронили его в закрытом гробу, присвоив звание героя посмертно. Но в присутствии Никитина говорить о нем было невозможно – казалось предательством.
–Должно быть, ты решила пойти по его стопам?
–Подтянуть языкознание?
–Не играй со мной, – зло прошипел Никитин и вновь неприятно близко наклонился ко мне. – Я все про тебя знаю!
– Ты уже говорил. Я не забыла.
–Считаешь себя неуязвимой?
–Считаю, что ты тратишь мое время зря.
–Напрасно ты веришь, что твои высокопоставленные друзья в погонах заступятся за тебя!
–О каких именно друзьях идет речь?
–Черт! Да прекрати ты паясничать! –не выдержал он. – Признай уже, ты скомпрометирована! Сара Гольден, гражданка Израиля, и Мэри Родионова, гражданка США – все это ты!
–Ага, два в одном. Шампунь и бальзам в одном флаконе.
Никитин сжал зубы в глухой ярости. Должно быть ему стоило великого труда не разнести здесь все. Однако он все же сумел сдержаться. Я же наблюдала за ним без особых эмоций, со странной смесью удивления и брезгливости.
–На кого ты работаешь? На ГРУ, как и твой отец? ФСБ? Ты двойной агент?
–Почему бы и не тройной?
–Не смей ерничать! Один мой звонок куда следует и не сносить тебе головы!
Я усмехнулась. Никитину в самую пору подумать о себе. Но мозги его, как и инстинкт самосохранения, похоже, окончательно отключились.
Я сказала спокойно:
–Потратив немало времени и сил на поиски скелетов в моем шкафу, ты явился в мой дом со сказкой о шпионах. Сюжет интересный, не спорю. Но куда интереснее, зачем ты рассказываешь мне все это?
Неожиданно Никитин сменил амплуа. В голосе послышались слащавые нотки, взгляд стал заискивающим.
–Я тебе не враг, Сара.
–Конечно, нет. Ты друг, готовый позвонить «куда следует».
–А как с тобой иначе?! – рявкнул он. Минутка доброты окончена. –Ты же Брест, а не баба!
–Не баба точно, – кивнула
–В смысле?
–В прямом. Ты ведь пришел сюда с какой-то целью. Явно продумал некий план. Так, чего ты хочешь, друг мой?
Никитин уставился на меня не мигая тяжелым взглядом. Если он рассчитывал, что я прочту мысли, то напрасно. Этому меня не учили.
–Тебя. Я хочу тебя.
–И больше ничего?
–Я не причиню тебе вреда.
–Но только, если я раздвину ноги. Так?
–Зачем ты так? – поморщился он. Я усмехнулась.
–Слишком вульгарно для тебя?
–Я ведь пытался иначе, – глухо зарычал он. – Но ты…
–Да-да, ты рассказывал эту полную драмы историю.
–Думаешь, мне так нравится? Смотришь на меня, как на последнюю сволочь, а я…
–А ты, конечно, не такой?
–Нет!
–Ага, – кивнула я. – Вовсе нет. Ты просто зажравшийся придурок. Успех не вскружил тебе голову – ударил по башке бейсбольной битой. Едва баксы упали на твой счет, ты вдруг решил, что теперь тебе все можно. Крутые ребята, вроде тебя, просто обязаны получать все и сразу, иначе и быть не может, ведь они саму судьбу за хвост поймали. Не так ли?
–Думай, что хочешь. Выбора у тебя все равно нет.
–А тебе не страшно?
Никитин усмехнулся. Поднялся и без спешки подошел. Схватив меня за руку, рывком поднял со стула. Я не сопротивлялась, ожидая, что будет дальше.
Оригинальностью он не блеснул. Больно сжал мою грудь своей лапой и велел хрипло:
–Раздевайся.
В следующий миг он согнулся пополам от удара под дых. Это было неприятно, я знала не понаслышке. Старался не выть в голос, он заскрежетал зубами.
–Будешь звонить, не забудь передать привет генералу. Когда же тебя закроют где-нибудь в застенках Лубянки, за взлом секретных баз, которым ты так кичишься, не вздумай скулить – уже будет поздно. А теперь катись отсюда, дружище.
Ярость перекрыла боль. Никитин был готов растерзать меня, я отчетливо видела это по его глазам. Вчерашний друг, неудачливый поклонник, стал мне злейшим врагом. Он стремительно покинул квартиру, не сказав больше и слова. Однако оказавшись на улице, он обернулся и, задрав голову, долго смотрел в мои окна. Мы оба отлично понимали, что это было лишь начало.
Я открыла дверь своим ключом, через силу перешагнула порог. Страх неприятным холодком пробежался по коже. Осколки стекла хрустели и крошились под подошвами итальянских шпилек. Нервно прислушиваясь к каждому шороху, я продвигалась в глубь апартаментов. Заглядывая в каждое помещение, неизменно наблюдала творившийся разгром.
Вся, что можно было разбить, сломать или покорежить было разворочено непоправимо. На полу и стенах гостиной, спальне, коридоре виднелись следы крови. В некоторых местах, будто в фильме ужасов, отпечатки ладони, кровавые потеки.
Сжимая до боли связку ключей, я зашла в гардеробную. Точнее то, что от нее осталось. В ворохе разорванной и перемешанной одежды что-либо найти было сложно. Но, подобрав валявшуюся в углу спортивную сумку, я попыталась отыскать что-нибудь стоящее.
Тогда-то я и услышала едва уловимый шорох. Прохладный почти незаметный ветерок коснулся моей щеки. Все чувства разом обострились до предела, почти приравнявшись к животным инстинктам.