Сундук. Рассказы
Шрифт:
– Это декан факультета идет.
Не успели мы опомниться, как декан факультета заметила нас и подошла.
Подошла не как гроза, а как ясное солнце.
– Как вы сдаете, Полина? – спросила она.
Я обомлела. Откуда она меня знает? Кто я, и кто она… Я никогда бы не решилась заговорить с ней. А рассчитывать на то, что она так запросто подойдет, – вообще из области фантастики.
Она даже не догадывалась, что в этот момент вернула мне веру в людей. Веру в то, что мир не такой уж враждебный. Не все продается и покупается. И моя победа в краевом конкурсе «Перышко–99»
Я рассказала, захлебываясь и боясь упустить момент, про свои вступительные результаты. Литература и русский язык у меня на отлично.
Она сказала, что с этого года впервые набирают курс на заочное отделение. Именно с этого года, когда я окончила школу. Это же просто Божий промысел! Галина Александровна предложила пойти на заочное – с имеющимися вступительными результатами. Как же прекрасно, что мама не позволила мне остановиться на полпути и заставила сдавать экзамены. Иначе бы я не встретила Галину Александровну, не узнала о заочном отделении…
Моя жизнь пошла бы по другому сценарию.
Я представляла себе профессора в квадратном костюме, в квадратных же очках и при галстуке. А тут – стройная хрупкая женщина невысокого роста, в длинном синем платье в крупный цветок. Вовсе без очков, без заумных слов. Я поняла: чем умнее человек, тем проще выражает мысли, тем доброжелательнее в общении.
Вершиной этой доброжелательности стало предложение Галины Александровны:
– Пойдемте в кафешку, по мороженке съедим.
Мы с мамой были смущены до предела. Сказали, что нам на электричку пора. Галина Александровна пожелала удачи и растворилась среди бегущих абитуриентов.
Потом, во время учебы, встречая меня, профессор всегда передавала приветы моей маме, спрашивала о ее самочувствии и делах. Галина Александровна феноменально обо всех помнила и заботилась.
Ее боялись, восхищались, уважали, недолюбливали или обожали. Она вызывала целую гамму чувств. Потому что сама человек объемный, разносторонний и неисчерпаемый.
Она была грозой для раздолбаев, и солнцем – для трудяжек. Уважала нашу заочную группу – людей с периферии, из районов и сел, уже практикующих журналистов. Через десятки тысяч строк в районных газетах, через семейные и хозяйственные деревенские заботы – они искренне тянулись к знаниям, корпели над учебниками и полностью прорабатывали списки литературы, засыпая ночами с Франсуа Рабле, Ги Де Мопассаном и Хорхе Луисом Борхесом. Даже не для того, чтобы сдать экзамены, а просто утолить жажду знаний, наверстать упущенные возможности. Они ценили на вес золота учебу в вузе.
Для таких тружеников Галина Александровна была «мамой».
Итак, я поступила в университет одной ногой. Заочница. Увидела свою фамилию в списках зачисленных. Как все-таки приятно значиться в списках! Меня приняли, не выкинули за борт, где бушует жизнь. Посреди этой жизни я могу сидеть в теплой каюте лайнера, смотреть на волны и ехать в нужном направлении.
Я понесла в благодарность Галине Александровне цветы и конфеты, купленные на вокзале. Цветы она приняла. А конфеты, сказала, домой маме увезите. Отметьте поступление в вуз. Я только открыла рот, чтобы сказать: как я рада, как я признательна…
–
Действительно: курица не птица, заочник не студент. Надо приобретать практический опыт. А поступление в университет, хотя изначально кажется великим достижением, – это всего лишь ступенька в начале пути. Вся работа впереди.
Я не посмела ослушаться женщину, которая вернула мне веру в справедливость мира…
Итак, 1 сентября неминуемо наступило. Учебный год начался, а мне впервые некуда идти. Я сидела за подлокотником дивана и слушала спиной сериал по телевизору. Берегла и без того слабое зрение. Оно мне еще понадобится. Но в голове у меня был не сериал, а мысль «надо идти работать».
Куда? Конечно, в районную газету, где публиковали мои первые журналистские труды. Но… страшно.
Одно успокаивало, что в редакции работала руководительница кружка юных журналистов, где я занималась последние школьные годы. Наталья Семеновна – женщина неказистая, с сединой, которая упорно лезла из-под краски «бургунд», с серебряными вставными зубами. Она не признавала никакой косметики. Этим и выделялась. Считала, что внешность не дает человеку никаких преимуществ. Ум человека (если он есть) виден во всем, даже в том, как он отодвигает стул и садится.
Я собрала всю волю в кулак и приехала в редакцию. Тогда мне казалось, что это сакральное место: здесь работают только небожители. Отсюда три раза в неделю выходила газета для всего 20-тысячного района. Ее знал и читал каждый сельский житель, как единственный источник информации.
Я зашла в кабинет, где на дверях была табличка «Заведующая отделом писем Воронина Наталья Семеновна».
Наталья Семеновна искренне мне обрадовалась:
– У-у-у, молодая подмога к нам пришла!
Она проводила меня к редактору. У меня от страха чесались десна под зубами, пересыхало во рту и инстинктивно сжимались ягодицы при входе в его кабинет.
Грозный редактор – крупный мужчина в солидном возрасте, лет 55. У него даже голова какая-то квадратная, будто приплюснутая сверху – такой эффект создавала короткая ровная челка.
В редакции его называли просто – шеф. При слове «шеф» все невольно приосанивались и готовы были честь отдавать. Он восседал в своем редакторском кресле, как уверенный хозяин судьбы, и не только своей судьбы.
Улыбнулся, как оскалился редкими короткими зубами:
– Победительница конкурса пришла, значит. Только не думай, что будешь здесь рассуждения за жизнь писать. Придется саму жизнь узнавать.
Я была придавлена его авторитетом, и ничего не могла сказать в ответ.
– Пиши заявление о приеме, – велел он мне.
– Наташа, – обратила он к моей наставнице, – а ты пиши заявление на отпуск. Пусть девочка без тебя поработает.
Сказал как отрезал. Вопрос решен.
– …А если вздумаешь помогать, я ее материалы сразу буду выкидывать в корзину.
Моя надежда на помощь наставницы рухнула.
Я написала заявление. Мне бы радоваться, что на работу приняли – меня, девочку без опыта и образования, вчерашнюю школьницу. Но радости не ощущалось.