Суп гороховый и блинчики с вареньем

Брагинский Эмиль Вениаминович

Артист и его жена, Тася, играли на пианино в четыре руки, точнее сказать, в две руки. Лева играл правой рукой мелодию, а Тася левой рукой аккомпанировала. Правая была у нее занята, правой она обнимала мужа за талию, точнее, за часть широченной талии, зато Лева левой рукой запросто обхватывал талию жены целиком. Так что вполне можно сказать, что играли они все-таки в четыре руки.

Василий и Женя терпеливо ждали, чтобы марш закончился.

Когда музыка стихла, Лева на вращающейся круглой табуретке

повернулся к гостям. Женя про себя подумала, как это хлипкая табуретка выдерживает его могучее, тяжелое тело. Лева действительно был громаден. Он погладил себя по внушительному брюшку:

– Все растет он, пузан-барабан! Ну, рассказывайте!

Женя начала рассказывать, но Лева ее перебил:

– С подробностями! Мне нужны подробности!

– Хорошо, – согласилась Женя, – только подробности неприличные. Мой импортный диван состоит из отдельных подушек, прижатых друг к другу. Диван широкий, подушек два ряда. Если перевернуть подушки, то можно увидеть, что там на каждой есть молния. Вот я и запихнула в одну из них мои деньги… В общем, ночевал у меня один бухгалтер, человек приличный…

– Это я чувствую, что приличный! – сыронизировал Лева, а его жена, Тася, которая, как всегда, с восторгом глядела на мужа снизу вверх, подхохотнула.

– Приличный! – упрямо повторила Женя. – Как-то среди ночи мне постучала Анна Ивановна…

– Это еще кто стучится по ночам? – спросил Лева.

– Она одинокая, старая, она в соседней квартире, говорит, что помирает, ну я всполошилась, вызвала «скорую», ее уложила в постель, дала нитроглицерин, ей сердце прихватывало, пока отсутствовала – бухгалтер…

– Произвел бухгалтерскую ревизию! – подытожил рассказ Василий.

– А что Анна Ивановна? – вмешалась сердобольная Тася, и Женя поглядела на нее с признательностью:

– Спасли ее. Она мне потом пирог испекла с яблоками.

– Сколько заплатили за пирог? – спросил Лева.

– Десять тысяч долларов! – шепотом произнесла Женя.

Лева встал с табуретки и прошелся по комнате:

– Таких диких денег я никогда не видал и, соответственно, не держал в руках! Вы уверены, Женя, что это именно бухгалтер?

Женя молча кивнула.

– Я решил! – сразу сказал Лева. – Два свободных дня выкрою. Есть у меня парочка дней, когда ни спектаклей, ни репетиций. Но вот денег на дорогу нет!

– Достанем! – Василий обрадовался. – Деньги на билеты достанем. Видишь, Женя, я тебе говорил, что Лева тебя спасет!

Женя была настроена не столь оптимистично:

– Бухгалтер ни за что не отдаст, а насчет физического воздействия – тут я категорически против!

– Есть психологическое воздействие, оно сильнее! – заверил Лева.

Женя провела в Самаре еще двое суток. Днем безо всякого смысла они мотались с Василием по всему

городу, а ночи… что ночи, каждая ночь вдвоем была хороша.

Потом был поезд, четырехместное купе. Лева без музыкального сопровождения напевал старинные романсы. Четвертым в купе ехал молоденький лейтенант, ему так нравилось, как поет Лева, что он, стоило Леве закончить очередной романс, приговаривал:

– Ай, едрит твою четверть! Это полный отпад! Вы артист?

Лева делал хитрые глаза и вспоминал про соседку:

– Я не артист, я парикмахер!

– Не верю! – качал головой лейтенант.

У лейтенанта была нижняя полка, а у остальных два верхних места и только одно нижнее. Женя сразу же решила, что его займет Лева. Тот попытался было проявить джентльменство и уступить Жене, но она решительно пресекла это неискреннее предложение:

– Во-первых, вам вовсе не хочется лезть на верхотуру, а я обожаю, а во-вторых, есть опасения, что вас верхняя полка не выдержит.

Ночью Жене не спалось. Ей почему-то стало обидно, что Василий безмятежно дрыхнет, она вытянула руку и в темноте добралась до Васиного плеча.

– Ты почему не спишь? – шепотом спросил Вася.

– А ты?

– Никак не могу заснуть. Из-за тебя!

Женя счастливо заулыбалась:

– Я-то думала… ладно, выйдем в коридор, постоим?

– Идея! – поддержал Василий и спустил с полки голые ноги.

– Ты только надень на себя что-нибудь! – дала указание Женя. – Простудишься! И главное, тихо, чтобы не разбудить!

– Когда Лева спит, – прошептал Василий, – его терактом не разбудишь, а лейтенант молоденький, в этом возрасте спят убойно!

Спускаясь вниз, Женя звякнула чем-то, испуганно сжалась, но, кажется, обошлось, никого из спящих не потревожила.

В коридоре стали у окна, обнявшись, и Женя опять предупредила:

– Ты, Вася, на этот металлический прут, на котором занавески, не очень-то опирайся, он выскакивает.

Смотрели в окно, поезд мчался сквозь темноту, в которой вдруг появлялись огоньки, они моргали или, быть может, подмаргивали друг другу, переговаривались.

А в купе Леву они, конечно же, разбудили. Он включил маленькую лампочку над головой и недовольно вздохнул.

– Он что, с бабой едет? – послышался голос лейтенанта.

– Во-первых, не баба, а женщина, – резко ответствовал Лева, – а во-вторых, это жена!

Лева, как самый близкий друг Василия, был полностью в курсе его сердечных дел.

– Только женился?

– Нет, – возразил Лева, – уже лет десять, не меньше.

– Чего ж он тогда с ней сюсюкает? – поразился лейтенант. – И смотрит на нее как кот на сало?

– Любовь! – нежно произнес артист Лева.

– Через десять-то лет, не верю! – Лейтенант не верил сегодня уже во второй раз.