Супербомба
Шрифт:
Старший лейтенант отрицательно покачал головой, показывая несбыточность надежд мента.
– О тех дружках ты же сегодня с Олегом Юрьевичем уже беседовал. Наверное, все выяснил, – сказал он, разочаровывая и настораживая капитана. – А это сотрудники ФСБ, они специально из Москвы прилетели, чтобы за тобой присмотреть. Гордись таким вниманием.
Удар всегда бывает особенно ощутимым, когда получаешь его в момент облегчения и расслабления. Севастьянов не сел на кровать, а плюхнулся, словно его сзади под коленки толкнули. Ноги подогнулись против его воли. И
Сотрудник «наружки», мало обращая на Анатолия Германовича внимания, положил на стол перед капитаном Словакиным пистолет мента, трубку мобильника, служебное удостоверение и пластиковую банковскую карточку. Обойма из пистолета уже была вытащена и легла отдельно в стороне. Полная обойма. Значит, в патроннике патрона тоже нет, и оружие безопасно, даже если мент и сможет до него рукой дотянуться.
– Вот и она. – Словакин небрежно поднял банковскую карточку и посмотрел на тисненые пунктиром буквы. – Давно она нас интересовала. Значит, Садоев. Так что, карточки, товарищ капитан, воруем?
Севастьянов только плечами передернул, показывая, что отвечать на такое нелепое обвинение он не намерен. С высоты своего немалого следственного опыта он посматривал на спецназовцев с легким презрением, считая, что он-то сумеет правильно поставить себя в любой ситуации, но не понимал, что сам идет в подготовленную для него ловушку. И ловушка сработала.
– Значит, не воруем. Значит, боевики и террористы таким образом с нашими ментами расплачиваются, – сделал вывод Словакин. – Тебя, мент, никогда не интересовало, скольких жизней может стоить эта карточка, или ты абстрактного мышления лишен начисто...
– Я уже сказал, что по существу моего задержания разговаривать буду только в присутствии адвоката, – мрачно ответил Севастьянов и демонстративно уставился в потолок, словно нашел там что-то интересное.
Словакин тоже в потолок посмотрел, и даже с любопытством, но ничего там не увидел и к ментовскому капитану повернулся.
– Я вот в законах плохо разбираюсь, – признался он. – Но ты сам, наверное, знаешь, сколько тебе, предположительно, дадут по статье «двести пять» за терроризм. Использование служебного положения, кстати, как мне кажется, является отягчающим обстоятельством. Но тебе это лучше знать. И наверняка лучше моего знаешь, как оценивается судом сотрудничество со следствием. Что касается адвоката, то адвоката тебе предоставят, когда будут официальный допрос вести. Но пока допрос неофициальный, ты имеешь еще шанс рассматривать свое поведение как «явку с повинной». И мы можем так же на сотрудничество посмотреть. Потом будет поздно.
Капитан Севастьянов хорошо знал, как рассматривается судом «явка с повинной». И это был для него шанс хотя бы частично выкрутиться из ситуации. Но он не предполагал, что могут иметь на него эти люди. Спецназ ГРУ – совсем не следственный орган, это просто военная разведка, которая не имеет опыта следственных действий и даже не наделена юридическими полномочиями. И едва ли они смогут много накопать. Скорее всего просто берут его «на пушку». Запугивают,
Думал он не больше минуты.
– Я не возражаю против официального допроса. Интересно только, кто будет его вести? Надеюсь, что не спецназ ГРУ.
– Значит, будет допрос, но чуть позже, – банковская карточка перешла в руки старшего лейтенанта Бравлинова. Он тоже повертел ее перед глазами.
– Тогда что время тянуть. Везите, куда следует, там и будем разговаривать.
На желание Севастьянова внимания никто не обратил.
– Если это не твоя, Анатолий Германыч, – Бравлинов все не выпускал карточку из рук, – то с нее можно и деньги снять. Ты не возражаешь?
Взгляд ментовского капитана задержался на старшем лейтенанте.
– Чтобы деньги снять, следует знать pin-код, – бросил он пробный камень.
– А я его знаю. Кстати, – Бравлинов вытащил из кармана кошелек и положил на стол. Севастьянов напрягся, вцепился в кошелек взглядом, но кошелек был закрыт, и внутреннюю сторону клапана тем более не было видно. Но Бравлинов со Словакиным этот напряженный взгляд поймали и сумели прочитать.
– Кошелек узнаешь?
– Почему я должен узнавать чей-то кошелек. Впрочем, у меня был похожий. Потерял недавно. Может быть, он самый.
Бравлинов снял с руки часы, протянул капитану.
– А часы узнаешь?
Севастьянов и здесь ловушку не почувствовал.
– Приятно, когда тебе возвращают украденное, – сказал и хотел часы себе на руку пристроить.
– Твои часы за час на два часа отстают, – членораздельно и жестко сказал Бравлинов, подался вперед и глянул Севастьянову в глаза.
Ментовский капитан слегка спину выпрямил, расслабляясь, и чуть покачнулся на кровати. Глаза его несколько раз мигнули и закрылись.
– Открой глаза, – приказал старший лейтенант.
Севастьянов послушно открыл глаза.
– Ты спишь и ничего не слышишь, кроме моего голоса, когда я буду обращаться к тебе. Спишь глубоко и спокойно. Тебе спокойно. Проснуться ты сможешь только по моей команде. Только по моей команде. Никакие посторонние звуки тебя не касаются. Никакие звуки не могут тебя потревожить. Ты расслаблен и спокоен. Расслаблен и спокоен. Понял меня? Повтори.
– Я расслаблен и спокоен.
Офицер «наружки», что привел Севастьянова, удивленно обошел ментовского капитана и заглянул в лицо, не понимая, что здесь происходит.
– Я сказал условную фразу, – тихо пояснил Бравлинов. – Он сейчас в состоянии глубокого гипнотического транса. Теперь с ним можно работать по полной программе.
Севастьянов сидел прямо, смотрел перед собой и ни на что не показывал реакции.
– Прямо едет, – с заднего сиденья сообщил лейтенант с ноутбуком. – Там движение в три ряда, он едет по среднему.
Перед каждым перекрестком «Волга» со спецназовцами притормаживала, чтобы узнать, куда поедет наблюдаемая машина, и лейтенант докладывал.