Суперклей для разбитого сердца
Шрифт:
– Что случилось? – Я поспела второй.
Меня задержала необходимость набросить на легкомысленную ночную сорочку халат, в котором я могла бы изображать для привередливого Ваньки домовитую Пенелопу. Халат пришлось позаимствовать у Зямы, благо, он постоянно оставляет его на крючке в ванной. Длиннополое одеяние из плотного велюра нежного персикового цвета с золотой искоркой не имело застежек, так что я вынуждена была придерживать расходящиеся полы руками.
– Что? – Зяма прискакал последним и даже не сумел толком сформулировать вопрос.
Впрочем, его вытянутый
– Привидение! – коротко ответила мамуля, демонстрируя поразительную невозмутимость.
– Это? – спросил близорукий папа, недоверчиво щурясь на закуклившегося Ваню.
– Надо бы посмотреть, что с ним! – явно робея, шепнул мне на ухо Зяма, не унаследовавший ни капли мамулиного хладнокровия.
Я обошла папулю, застывшего посреди комнаты с венчиком для взбивания крема, присела на корточки перед Ванькой и похлопала по тюлевому кокону, выбив из него облачко пыли.
– Кто это?! – пискнул мой мужественный герой.
– Ты живой? – спросила я. – Вставай, повелитель занавесок!
Пристыженный Ванька выпутался из тюля, опасливо высунул нос на балкон и сообщил, неумело маскируя заикание замедленным темпом речи:
– О-но у-ле-те-ло!
– Оно не улетело! – авторитетно поправила его мамуля.
Она даже не заметила, что сразу после этого заявления Ванька резво протрусил в дальний от балкона угол кабинета и спрятался за письменным столом.
– Оно вознеслось! – объявила мамуля. – Прянуло ввысь, одним мощным рывком преодолев земное тяготение, и, мучительно содрогаясь, растаяло во мраке ночи!
В углу мучительно содрогнулся Ваня Горин, по лицу которого было видно, что он тоже не прочь растаять во мраке ночи, одним мощным рывком преодолев четырнадцать лестничных маршей от нашей беспокойной квартиры до мирного двора. Зато папуля, я и даже трусоватый Зяма ухом не повели! Характерные интонации и драматическое тремоло мамулиного голоса свидетельствовали о том, что на нашу великую и ужасную писательницу вновь накатило пугающее вдохновение. Мамуля плотоядно улыбнулась и потянулась к клавишам пишущей машинки.
– Она снизошла! – тихо пробормотала я. – Прянула вниз, уступив земному тяготению!
– М-м-м? – вопросительно глянул на меня папуля.
– Муза! – одними губами шепнула я в ответ.
Папуля кивнул и тоже шепотом сказал:
– Тс-с! Не спугните!
Он на цыпочках пошел прочь из кабинета, одновременно выталкивая за дверь всех, кто не имел непосредственного отношения к процессу сотворения кошмарных мифов: меня, Зяму, дрожащего Ваню Горина и пару случайно залетевших мух. Для этого папуля вращал руками, как миксер винтом. Не оставил бы мисочку со сливками в кухне – успешно взбил бы крем.
– Кстати, Ванечка, я должна перед вами извиниться, вы были правы! – на секунду оторвавшись от пишущей машинки, сказала нам вдогонку мамуля совершенно нормальным голосом. – Похоже, привидения действительно бывают любого окраса!
– Даже в цветочек, – промямлил Ванька,
Я критически посмотрела на него и поняла, что мне уже не очень хочется крутить роман с этой трусоватой бледной немочью. Привидения он испугался, нежненький какой! Мне бы его заботы!
Глава 3
Наутро выяснилось, что привидение редкого для призраков окраса «в цветочек», извиняюсь за пикантную подробность, нагадило на наш балкон. Аккуратную свежую кучку обнаружил папуля, выбравшийся на балкон с лейкой для полива декоративных растений и лопаточкой дли пикировки земли в горшках. Лопаточка пригодилась, этим орудием балконного садоводства папуля аккуратно перенес кучку в самый большой горшок, предложив считать этот след жизнедеятельности некультурного призрака садовым удобрением. Однако, мне показалось, он остался недоволен тем, что мамулю посещают такие невоспитанные привидения. Папуля тихо, но твердо попросил супругу «внимательнее присматривать за своими гостями».
– И регулярно выгуливать их! – брезгливо морща породистый нос, поддержал папу Зяма.
Я воздержалась от замечаний. Будучи девушкой трезвомыслящей, я находила крайне маловероятной версию об испражняющемся привидении. Скорее уж грязный след оставила какая-то ночная птица – довольно крупная, если судить по кучке.
– Большая белая птица в розовый цветочек! – подхватил Зяма.
Беседу о злокозненно гадящих пернатых мы продолжали за завтраком. Аппетита это никому не портило: его и так не было. Папуля неосторожно приготовил на завтрак оригинальный салат, в котором в качестве заправки была использована кабачковая икра. Желто-коричневая масса густо обволокла кусочки прочих ингредиентов, и готовый салат имел цвет и консистенцию детской неожиданности.
– Может, это была сова? – предположил папуля, с грустью покосившись на нетронутый салат.
– Большая полярная сова, декоративно расписанная в пасторальном стиле – в цветочек! – поддакнул Зяма.
– Скорее, могучий горный орел, – сказала я, скучно хрустнув сухариком. – Он мог прилететь к нам следом за лыжником Ванькой прямо с обледенелых кавказских вершин!
– Кстати, о вершинах! – враз посерьезневшим голосом сказал Зяма. – Еще чуть-чуть – и мне будет вышка!
Папуля в этот момент удалился на лестницу, чтобы бесславно захоронить в мусоропроводе кабачковый салат. Мы могли разговаривать спокойно.
– Вышка – это высшая мера наказания? – невозмутимо уточнила я, прихлебывая чай. – Зяма, ты планируешь кого-то убить?
– Это меня убьют, если мы не вернем «Хельгу»! – братец нервно подпрыгнул на стуле. – Сегодня уже третий день, как она пропала, а у нас пока никаких результатов!
– Результаты есть, – возразила я.
– Какие?
– Ну, например, в результате вчерашнего шоу с привидением я разочаровалась в Ване Горине и решила, что не буду бороться за сомнительное счастье быть его подругой, – сообщила я. – К сожалению, теперь у меня нет абсолютно никакого стимула заниматься розыскной деятельностью в твою пользу…