Суперклей для разбитого сердца
Шрифт:
– Может, снова набрать номер из газетки? – предложил Денис.
– Погоди, я думаю…
Толком подумать мне не дали: сотовый телефон в моей руке призывно завибрировал. Эта дрожь моментально передалась моим коленкам. Я упала в кресло и перебросила сотрясающийся телефон его законному хозяину.
– Алло! – сказал он, нажав кнопочку. – А, это вы? Звонок оборвался, наверное, какие-то проблемы со связью… Вы спрашиваете, что я решил насчет «Хельги»?
– Скажи, что еще немного подумаешь и перезвонишь! – шепнула я.
– Я еще подумаю и перезвоню вам! – заявил Денис. – Хорошо, хорошо, я буду иметь это в виду.
Он закончил разговор, выключил трубку
– Утверждают, что более выгодной цены, чем они, никто за мою «Хельгу» не даст.
– «Твою «Хельгу»! – фыркнула я. – Да если бы у тебя была «Хельга»…
– То что? – заинтересовался Денис.
Я промолчала, и он, чтобы замять тему, воскликнул:
– Ой, я уже опаздываю!
Волоча за собой сыто жмурящегося сонного Барклая, Денис спешно ретировался к себе на восьмой этаж. Папуля очень тепло попрощался с гостями и даже помахал им вслед кухонным полотенчиком. Я ограничилась небрежным воздушным поцелуем: у меня решительно не было времени на сантименты. Надо было живенько закончить статейку для Михаила Брониславовича, отвезти ее в контору, забрать из больницы Зяму, препроводить его домой и до вечера попытаться найти какую-нибудь «Хельгу». Я надеялась, что бандиты, которым Денис твердо пообещал уступить по сходной цене несуществующую «Хельгу», успокоятся и перестанут конкурировать со мной за шкаф. Я уже поняла, что мое первоначальное предположение о том, что бандиты удовлетворились «Хельгой», похищенной у нас, оказалось ошибочным. Похоже, преступная компания сгребает под себя все «Хельги», встреченные ими на жизненном пути!
– Интересно, зачем же им столько шкафов? – озвучила я мучающий меня вопрос.
Может, это Пантюхин захотел открыть по стране сеть филиалов своего музея?
Я распечатала статейку для шефа и даже не стала ее перечитывать, чтобы не расстраиваться: заранее знала, что написала собачью чушь. Впрочем, возможно, что чушь собачья – это именно то, чего ждет от меня любимое начальство.
Я поместила бумажные листы с текстом в прозрачную папку, скатала ее в трубочку и перетянула резинкой. Переоделась, собрала сумку. На глаза мне снова попался блокнот со злосчастным списком. Две фамилии в нем уже были зачеркнуты, остались три: Хруменко, Сахаров и Хань. Хм, где-то слышала я фамилию Хруменко? Я немного подумала. А, верно, этих самых Хруменко упоминала Аглая Михайловна: вроде у них пожар случился, все сгорело, и проклятая «Хельга» тоже. Стало быть, Хруменко тоже можно вычеркнуть, без «Хельги» он мне решительно неинтересен.
Остаются: а) Сахаров и б) Хань. Что особенно приятно, у меня есть их телефоны.
– А и Б сидели на трубе, А упала, Б пропала… Кто остался на трубе? – процитировала я не забытый с детства стишок, набирая телефонный номер, записанный напротив фамилии Хань.
– А насчет трубы я вам, милочка, так скажу: ежели там только царапины или, скажем, мундштук закушен, то я вам, конечно, помогу, – сообщил надтреснутый старческий голос доброжелательно и непринужденно, словно продолжая долгий разговор. – А вот ежели вы ее помяли-погнули, то заранее ничего обещать не буду, тут сначала поглядеть надо. Может, выправлю, может, нет. Привозите, будем смотреть.
– А куда именно привозить? – я мгновенно ухватилась за приглашение.
– Пишите адресочек…
Разговорчивый дедуля чуть ли не по буквам, как слабоумной, продиктовал мне тот самый адрес, который уже имелся в моем блокноте. Я терпеливо выслушала многословные объяснения, каким общественным транспортом мне следует воспользоваться, и заверила старичка, что не замедлю с прибытием. О том,
Я прошла в комнату брата и бесцеремонно пошарила в ящиках стола. Хорошенький серебристый свисток нашелся в куче мелкого барахла канцелярского назначения, к нему прилагалась красная тесемочка. Я повесила спортивно-музыкальный инструмент себе на шею. При ходьбе увесистый свисток раскачивался и чувствительно бил меня в диафрагму, поэтому я заправила его под майку.
– Индюша, деточка! Ты сделала пирсинг?! – испугался, увидев меня, папуля.
Я опустила глаза. Свисток под майкой бугрился так, словно я продела в пупок цыганскую серьгу из самоварного золота с булыжником. Чтобы успокоить папулю, я чуток задрала майку:
– Это просто свисток.
– Сейчас модно такое носить? – удивился папа.
– В основном в темное время суток, – ответила я. – Очень полезная вещь! Если понадобится, всегда можно свистнуть на помощь.
– Надо купить такой нашей маме, – постановил папуля.
– Хорошая мысль, – согласилась я.
Со свистком на брюхе и свернутой на манер дубинки папкой в руке я вышла из дома, чувствуя себя вооруженной и готовой к новым приключениям. Шагая к троллейбусной остановке, я зорко посматривала по сторонам. Вчера за мной и Зямой была слежка, но сегодня я никакого наружного наблюдения не заметила. Впрочем, я ведь не заметила его и вчера…
– Статья для Бронича! – распахнув дверь офиса «МБС», крикнула я и метнула свернутую папку Зое Липовецкой.
Она ловко поймала подачу и со стуком положила целлулоидную трубку на стол. Наше коммунальное рабочее место сегодня украшала пышная алая роза в пластмассовой бутылке из-под фруктового кефира. Смекнув, что это и есть то самое цветочное подношение, которое приволок мне вчера неизвестный поклонник, я шагнула в помещение и выдернула розу из импровизированного кефирного вазона.
– Еще работа есть? – вдохнув божественный аромат алой розы, спросила я Зою в надежде на отрицательный ответ.
– Нет, но…
– Нет так нет! – Я выскочила в коридор, быстро захлопнула за собой дверь и пулей вылетела на улицу.
Милейший дедуся – специалист по починке музыкальных труб – добросовестно перечислил мне все номера троллейбусов, автобусов и маршруток, имеющих обыкновение следовать мимо его дома, но я не воспользовалась этой ценной информацией. Тратить драгоценное время и еще более драгоценные душевные силы на поездку в общественном транспорте мне не хотелось. Из пачки денег, выданных мне добрым папулей «на гардероб», я вытащила сторублевку, которой всего лишь пару раз обмахнула свое разгоряченное лицо, и этого оказалось достаточно, чтобы глазастый таксист остановил рядом со мной свое транспортное средство.
– Улица Коммунистов-победителей, сорок, – повелела я.
Всего через пятнадцать минут я поднималась по лестнице старой блочной пятиэтажки, разыскивая одиннадцатую квартиру. Как я и предполагала, она нашлась на четвертом этаже. На красном дерматине, густо усеянном позеленевшими от времени гвоздиками, белела приклеенная скотчем бумажка. «Реставрация духовых – с 8.00 до 17.00», – прочитала я. Однако дедуся-то трудоголик! Даже перерыва на обед себе не оставил!
Я машинально посмотрела на часы, убедилась, что пребываю в соответствующем временном промежутке, и придавила круглую кнопочку звонка. Он запищал, как клаксон антикварного автомобиля, и тут же дверь широко открылась.