Суперклей для разбитого сердца
Шрифт:
Чувство территории у псины было развито фантастически! Гавкать она перестала аккурат в тот момент, когда пролетала через ворота над воображаемой демаркационной линией. Низкий бреющий полет безмолвствующая собака закончила в водосточной канаве на другой стороне улицы, откуда сразу же выскочила и устремилась в нашу сторону. Мы с Зямой уже успели выйти со двора и резво расступились, пропуская псину, которая на бегу разевала пасть, словно пробовала артикуляцию. Возвращение четвероногого стража на охраняемую им территорию ознаменовалось остервенелым лаем самой собаки
– Цапнула за брючину, шавка!
Шавка, успевшая благополучно заткнуться, снова закатилась истеричным лаем. Очевидно, французское происхождение бульдога наградило его повышенной чувствительностью к оскорблениям. При этом скандалила обиженная собака совершенно по-русски: широко, с душой, трехэтажным лаем.
– Давайте побыстрее уедем отсюда, пока весь окрестный народ не сбежался на этот шум! – предложила я, ретируясь к машине.
О счастье! На сей раз я путешествовала как белый человек – в салоне автомобиля, а не как друг степей калмык или сын прерий Чингачгук – на неоседланной лошади. Я с комфортом расположилась на переднем сиденье, а на заднем диванчике устроился Зяма, не пожелавший расстаться с мебельной дверцей. Четырехколесный друг был не в пример удобнее, да и гораздо резвее четвероногого. По пустой в этот поздний вечерний час дороге горинская «семерка» летела, как ветер. Я даже не успела толком обдумать вопросы, которые собиралась задать бандитам, как мы уже приехали.
Впрочем, оказалось, что задавать вопросы некому! Двор был пуст, дом тоже, сиротливо скрипели на ветру открытые двери, а у открытой калитки в глубокой задумчивости стояла чья-то заблудшая рогатая скотина.
– О, Дюшка, смотри, вот и настоящая коза! – чему-то обрадовался Зяма.
– Накаркал! – ворчливо отозвалась я.
Животное, испуганное нашим появлением, кануло в темноту. Мы вылезли из машины, гуськом прошли в калитку, осмотрели двор и дом и констатировали огорчительное отсутствие субъектов, подлежащих допросу.
– Я не понял! – заволновался Зяма. – Куда все подевались?
– Коза ушла в лес, – прислушиваясь, любезно подсказал Горин.
– Коза пусть идет знаешь куда! – Неприличным жестом Зяма задал пресловутой козе направление, которое должно было обеспечить ей напряженную сексуальную жизнь. – Меня интересуют наши жертвы! Ладно, первую партию мы с Дюшкой самолично сдали бригаде «Скорой помощи», но куда подевалась вторая группа?
Нервничающий Зяма раскричался, как щепетильная дамочка, обвешенная нечестным продавцом.
– Тише, ты! – зашипела я на братца. – Соседи услышат!
И они действительно услышали.
– Зямочка, это ты? – раздался со стороны соседнего участка вибрирующий женский голос.
– Тетя Катя, это мы! – громко ответила я вместо брата.
Наши соседи Грушкины – старые друзья-приятели папули и мамули. Дядя Жора мужик спокойный, как упаковка реланиума, а вот его супруга тетя Катя дама суетливая, нервная и очень
– Инночка, и ты тут? – обрадовалась соседка. – Как хорошо! Знаете, детки, у вас тут что-то очень странное происходит!
– Что именно? – ухватился Зяма.
Тетя Катя с готовностью приступила к даче свидетельских показаний:
– Сначала – еще светло было – к нам прибегал какой-то молодой человек. Зачем-то выгреб из печки всю золу и убежал к вам во двор. Я насторожилась и стала время от времени поглядывать через забор, потому что молодой человек был…
– Здравствуйте еще раз! – басовито пророкотал Ваня Горин, присоединяясь к нашей компании у плетня.
– …очень симпатичный! – смышленая тетя Катя на ходу поменяла текст.
– Это был наш молодой человек, – Зяма поспешил реабилитировать Горина в глазах соседки.
– А все остальные? – с беспокойством спросила она. – Тут была еще целая куча народу! Какие-то физкультурники в тренировочной форме, потом сердитые мужчины в штатском, и еще старик со старушкой, совершенно древние…
– Тоже наши! – вставил Зяма.
– …и две кареты «Скорой помощи», одна за другой, – закончила соседка.
– Две «Скорые»? – Мы с Зямой переглянулись. – Тогда понятно…
– А вы, простите, кто будете? – спросила любопытная тетя Катя у загадочно помалкивающего Горина. – И зачем вам нужна была печная зола?
И тут Ваня меня удивил. Вместо того чтобы изящно отбрехаться, он важно произнес:
– Позвольте представиться! – и протянул тете Кате свою визитную карточку.
«Иван Горин, дизайнер по интерьеру», – прочитала соседка, опустив на нос очки, очень кстати засидевшиеся у нее на лбу.
– А также по ландшафту! – поторопилась добавить я, смекнув, что изящно отбрехиваться придется, как обычно, мне. – Мы с Зямой решили в подарок папе с мамой сделать на даче альпийскую горку и пригласили для этого специалиста по ландшафтному дизайну. А зола в больших количествах ему понадобилась в качестве натурального удобрения для почвогрунта. Правда, Иван?
Горин, получивший от меня тычок локтем в бок, закивал.
– А физкультурники в тренировочной форме – это были альпинисты, проверявшие крепость нашей альпийской горки! – Зяма встрял в беседу умных людей и довел мою версию до абсурда.
К счастью, тетя Катя на Зямины слова внимания не обратила. Она протянула поверх плетня руку и крепко вцепилась в Ванькин рукав, заявив:
– Иван! Мы тоже остро нуждаемся в ваших услугах! Нашей клумбе совершенно необходима рука настоящего ландшафтного дизайнера!
– Эта рука и все остальное в вашем полном распоряжении! – сказала я, для разнообразия толкнув Ваньку в спину. Это максимально приблизило его к плетню. – Иван, что же вы, сходите, посмотрите фронт работ.
– Ты с ума сошла? – горячо зашептал мне на ухо Зяма. – У Ваньки по ботанике тройка с минусом была, он пестики от тычинок не отличает и все цветы делит на одуванчики и лютики!