Супруг для богини (Увядание розы)

Орбенина Наталия

Глава 30

Юрий Бархатов, в очередной раз получив от ворот поворот, в недоумении потоптался на пороге и неуверенно двинулся прочь. Как следует сие понимать? Его не хотят принимать уже почти целый месяц! Конечно, у Матильды своенравный характер, они, бывало, ссорились и даже не общались некоторое время, но так долго не видеться еще не случалось. Да и в чем он провинился? Впрочем, не в нем дело! Недавно один из наблюдательных доброжелателей поделился с Бархатовым важными сведениями. Объект его желаний был замечен в обществе молодого офицера,

который, по всему видно, совершенно без ума от страсти. Ну и что из того? Мало ли их, голубчиков, у нее перебывало, и ничего, иных уж нет, а те далече, как говорится. А Юрий тут как тут, переждал, перетомился – и опять на своем месте, любимый и единственный друг! Он уже привык к череде бесконечно меняющихся любовников Матильды, перестал бояться, дрожать, что кто-нибудь завладеет ее сердцем. Как можно завладеть тем, чего нет?

Предавшись размышлениям, он поехал к мамаше за советом. Та выслушала его и покачала головой. Судя по всему, дело осложнялось. Юрий получил указание немедленно добиваться личного свидания, а также неплохо бы и о противнике справки навести. Он снова ринулся на приступ крепости. На сей раз ему повезло, его впустили и осчастливили непродолжительной беседой, после которой несчастный совсем пал духом.

– Невнимательно слушает? Глаза с поволокой? Отвечает невпопад? – выпытывала мать. – Плохо дело, голубчик! Влюблена она по уши! А ты прохлопал, проспал, прозевал, недотепа!

Юрий чуть не плакал. За десять лет Матильдиного вдовства он так привык к чудесной игре, в которой он бесконечно добивается ее расположения, кажется, уже добился, нет, сорвалось, но не безнадежно… что теперь, когда все рушилось, он чувствовал себя ребенком, у которого отняли любимую игрушку. Но это полбеды. Главное, папенькины деньги уплывали в чужие руки! А он уж привык считать их своими, потому как полагал, что Матильда поиграет-поиграет, да и угомонится. Куда ей деваться с таким шлейфом порочной репутации!

Надо признать, что не только деньги привлекали Юрия. Сама Матильда влекла его как магнит, именно ее доступность, порочность придавали ей особенную притягательность. Но вот странно, шлюхой назвать ее как-то язык не поворачивался. Словно порок, но понарошку, вроде как ненастоящий. А разве такое бывает?

Думая о Матильде, Юрий совершенно уверился в мысли, что, если бы не столь неблаговидный брак, если бы замужество случилось обычным порядком, из Матильды Карловны получилась бы вполне заурядная и даже добродетельная мамаша и супруга.

И вот теперь конец? И все из-за сопляка, невесть откуда свалившегося на его голову? Надо узнать, кто он таков, да и поискать вокруг, вдруг да и найдется какая-нибудь пакость. Тогда и прижать молодца!

А в доме Извекова бушевал семейный скандал. Кирилл, явившись в кабинет к отцу, прямо с порога заявил, что намерен жениться. Оторвавшись от рукописи, Вениамин Александрович несколько мгновений жил переживаниями своих героев, но потом вынужден был опуститься на землю и погрузиться в заботы насущные.

– Что ж, похвально! Это придаст твоей жизни определенную упорядоченность. Во всяком случае, некой части жизни уж точно! –

Он устало улыбнулся, сюжет не давался, рассыпался на части. – Правда, на мой взгляд, рановато, ну уж коли ты решил…

Извеков уже собирался вновь погрузиться в перипетии своих героев, как вдруг поднял голову:

– Кто же твоя избранница, мой друг?

– Госпожа Бархатова Матильда Карловна.

– Постой, вдова банкира Бархатова? – Вениамин Александрович оттолкнул от себя исписанные листки, да с такой неприязнью, как будто это и была его предполагаемая невестка. – Ты шутишь или действительно не знаешь, с кем тебя связала судьба?

– Папа, я предполагаю, что вы мне скажете. Я не столь глуп и наивен, как вы все думаете! И я не слеп! Да, госпожа Бархатова не невинная девица, да, ее жизнь полна превратностей и двусмысленностей, но она не виновата в том! Иногда человек не властен над своей судьбой, и на первый взгляд кажется, что ничего невозможно переменить. Но это только кажется! А если душа жаждет чистоты, покоя, любви, то она не погибла! Я протяну ей руку помощи, и мы вместе преодолеем все напасти! Мне не страшны наветы и злобные сплетни. Но мне очень горько, что и вы, умный и думающий человек, оказались во власти ханжества и двуличной морали! – Кирилл разволновался, кровь прилила к его лицу.

– По твоим словам я понял, что являюсь не единственным критиком твоего выбора, не так ли?

– Да, – нехотя признал сын, – я много выслушал в последние дни, но это ровным счетом ничего не меняет! Мое уважительное, подчеркиваю, уважительное отношение к госпоже Бархатовой остается неизменным.

– Твоя верность достойна восхищения, – с долей иронии промолвил отец. – Но представь, сейчас ты влюблен, жена кажется тебе истинным ангелом, а пройдет год, два, чувства притупятся, и все ее прежние ухажеры и развлечения особого рода станут неотъемлемой частью вашей семейной жизни. Поверь мне, мой мальчик! Даже благонравные девицы преподносят своим мужьям неприятные подарки в виде рогов, а что говорить о женщине со столь богатым прошлым!

– Но ведь вы сами-то женились на совсем юной девушке, не побоялись упомянутых рогов!

– С чего ты решил, что не побоялся? Всегда боялся и боюсь, только Ольга Николаевна, слава богу, не дает мне повода! И потом, сынок, это сейчас ты пребываешь в любовной лихорадке, а когда поостынешь, тебя замучит ревность. Захочешь знать подробности. С кем, когда и прочее… Появится подозрительность, недоверие, отчуждение.

– Отец, ради бога! Вы не роман пишете, а говорите со своим сыном, – резко прервал его Кирилл. – Знаете ли вы Матильду Карловну лично?

Вениамин Александрович неопределенно пожал плечами и запахнул потуже домашний халат.

– Мы встречались в свете.

– И этого достаточно, чтобы составить представление о человеке? – яростно вскричал юноша.

– Безусловно, нет. Впрочем, наш разговор не приведет к хорошему результату. Давай отложим его пока.

– Вы уходите от прямого ответа, вы не хотите моего брака с Бархатовой, так?

– Так, – устало и раздраженно кивнул отец. – И настаиваю на своем решении. Поверь, я не желаю тебе зла!