Суровая мужская проза

Бондаренко Андрей Евгеньевич

– Самого Бормана? – засомневалась Александра. – Почему же мировой общественности ничего не известно о данном знаменательном факте?

– Почему – не известно? Очень даже известно. Вам в Мендосе об этом давнем происшествии все уши прожужжат…. Другое дело, что многочисленные рассказы о смерти Мартина Бормана традиционно считаются – в среде серьёзных политиков, историков и журналистов, работающих на правительственные структуры, – легковесными легендами, не имеющими строгих и однозначных доказательств. Но сам могучий дедушка Палыч мне полгода назад шепнул на ушко, мол: – «Было дело в Мендосе…». Следовательно,

всё – в данном конкретном случае – является чистейшей правдой.

– Что же, спасибо, милая Лизхен, за важную и познавательную информацию, – задумчиво вздохнув, поблагодарила Александра. – Значит, на приметной картине, висящей на стене бара, изображён легендарный Александр Крестовский, а, вовсе, не мой законный, но ничем непримечательный супруг? Очень рада. Прямо-таки тяжеленный камень свалился с хрупкой женской Души…. Но внешнее сходство, тем не менее, просто потрясающее. Бывает, конечно, иногда…

«Очередная порция – якобы случайных – совпадений и пересечений», – жалобно заныл нервный внутренний голос. – «Только героических советских диверсантов, гоняющихся за подлым и коварным Мартином Борманом, нам и не хватало – для полного и законченного комплекта…. Нет, надо, всё же, встретиться и подробно переговорить с Марией Сервантес. Причём, чем быстрее, тем лучше…».

На завтрак им было предложено: пышный омлет по-парагвайски с зелёными помидорами, свиным шпиком и отварным луком, золотистые тосты с бело-розовой ветчиной, козий и овечий сыры, румяные пшеничные булочки с ароматным абрикосовым джемом, нежнейший паштет из свиной печени, тонко-нарезанные куски варёной говядины, пронизанные тончайшими прослойками нежно-вишнёвого жира, натуральный апельсиновый сок и безумно-духовитый кофе.

– Бразильский! – ловко разливая кофе по элегантным фарфоровым чашечкам, с законной гордостью в голосе пояснил официант Мануэль. – Естественно, контрабандный…. Молоко – в молочнике. Сахар – в сахарнице. Добавляйте сами, по вкусу. Приятного вам аппетита, уважаемые дамы и господа…

Минут через двенадцать-пятнадцать Александра, сыто отдуваясь, объявила:

– Всё, больше не могу. Извините. Ещё немного – и лопну…. Ну, в Аргентине и порции. Кошмар натуральный. Как бы мне не потолстеть за эту поездку – на пару-тройку килограмм.

– Разве это – большие порции? – искренне удивилась Лизавета. – Не смешите, пожалуйста. Вот, в Парагвае живут – самые настоящие и патентованные обжоры. Да и чилийцы – по количеству поглощаемой пищи – дадут аргентинцам знатную фору.

– А в каких странах ты ещё побывала?

– Мы с папой объездили почти всю Южную (да и Центральную), Америку. У него везде-везде много друзей-приятелей. Да и мамочка иногда путешествует вместе с нами, когда, понятное дело, не сильно загружена по работе…

«Никон разъезжает по заграницам – сугубо по скотоводческим и сельскохозяйственным делам фамильных асьенд?», – тут же принялся язвить вредный внутренний голос. – «То бишь, ферм? И уважаемая рыжеволосая Мария Сервантес – всем известная руководительница аргентинского «Эскадрона смерти» – обожает отдыхать и расслабляться на зарубежных публичных курортах? Позвольте, однако, не поверить…. Да, не всё так просто в нашем призрачном и изменчивом Мире. Всюду, куда только не плюнь, найдутся ребристые

подводные (да и подземные), камни, старательно спрятанные различными хитрыми спецслужбами, так их всех и растак…».

Вскоре на террасе ресторанчика появился Никоненко и, возвращая паспорта, скомандовал:

– Подразделению – завершить приём пищи. Все нужные печати и штампики проставлены, можем следовать в столичный аэропорт имени заслуженного аргентинского министра господина Хуана Пистарини. По коням, орлы и орлицы!

– Папочка, а как же твой завтрак? – грозно нахмурила брови въедливая и памятливая Лизавета. – Мамочка просила меня присматривать, чтобы ты питался правильно, регулярно и полноценно. Я обязательно и всенепременно нажалуюсь. Потом, пожалуйста, не обижайся…

– Виноват, исправлюсь, – браво подмигнув, пообещал Алексей. – Но сейчас, извини, мы очень торопимся. Надо обязательно успеть на вечерний самолёт, летящий до Мендосы. Следующий будет только через сутки…. Поднимаемся, господа и дамы! Поднимаемся! Мануэль, запиши стоимость трапезы на мой счёт…

– А как же – Буэнос-Айрес? – спускаясь по ступеням лестницы, спросила Александра.

– Прости, но не понял, – насторожился Никон. – О чём это ты, любимая супруга моего верного армейского товарища?

– Хотелось бы вдумчиво погулять по городу. Ознакомиться, так сказать, с местными достопримечательностями, архитектурой и музеями.

– На обратной дороге ознакомитесь. А пока ограничимся лёгкой и непритязательной экскурсией – через окошки моего автомобиля. Мы же поедем к аэропорту через аргентинскую столицу, кое-что обязательно увидите…. Естественно, что я выступлю в роли вежливого, знающего и разговорчивого гида. Если что, то Лизавета исправит и дополнит.

– Хорошо, милый папочка, – лукавым голоском пообещала девчушка. – Как скажешь…

Примерно через полтора часа автомобиль въехал на территорию северо-западного пригорода Буэнос-Айреса.

– Бельграно! – торжественно объявил Никоненко. – Так называется этот городской район…. По правую сторону, как вы видите, расположена современная коттеджная застройка, где обожают селиться важные государственные чиновники, известные киноактёры, телевизионные продюсеры и ведущие менеджеры международных корпораций среднего звена. Слева же наблюдаются старые городские кварталы, построенные лет так сто двадцать-тридцать тому назад – покосившиеся фонари, обшарпанные стены, протекающие крыши, сырые подвалы, где обитают упитанные и жадные крысы…. Именно здесь, на улице Симона Боливара – в недобром 1955-ом году – и погиб знаменитый советский разведчик Александр Крестовский.

– Он гнался за самим Адольфом Гитлером, но нечаянно попал в засаду, – дополнила Лиза. – Так иногда случается – даже с матёрыми волками, как любит выражаться дедушка Палыч. А ещё иногда дедуля говорит, мол: – «И на старуху бывает проруха…».

– Луиза Никоненко-Сервантес! Ты опять фантазируешь – сверх всякой меры? Какой ещё – Адольф Гитлер?

– Ну, мужчина очень похожий на Гитлера. Это же сути дела не меняет. Как бы там ни было на самом деле, но мой отважный прапрадедушка попал в подлую засаду и героически погиб. Ему всадили острый кинжал под четвёртое ребро…. Или же – под пятое? Извините, но не знаю точно…