Суровая Проза, Трилогия(CИ)

Бондаренко Андрей Евгеньевич

На работу она прибыла заметно повеселевшей, даже с лёгким налётом душевного оптимизма. Оставила машину на "призаводской" стоянке, прошла через "третью" проходную на территорию "Пролетария", поднялась в офис и, не тратя времени на всякую ерунду, активно включилась в рабочий процесс. То бишь, слегка порычала на ленивых дорожников, немного поцапалась с обнаглевшей в корягу бухгалтершей, поставила перед сотрудниками Отдела продаж и маркетинга новые стратегические цели-задачи, а после этого - с чувством выполненного долга - отправилась в свой директорский кабинет. Поправила причёску, чуть освежила макияж, скупо прыснула на стройную шею пару микрокапелек

изысканных японских духов и только уже собралась позвонить Леночке, мол: - "Чашечку натурального кофе, заваренного по-арабски, хочу...", как та сама заглянула в кабинет и, многозначительно улыбаясь, доложила о внеплановом прибытии трёх сотрудников российской полиции во главе с бравым майором Яковлевым.

– Зови, так и быть, служивых, - недовольно поморщилась Северина.
– Не прогонять же.

– Это они вас зовут, - манерно поджала губы секретарша.
– Вернее, всех нас. В кабинет для совещаний, где уже и обосновались. А ещё просят поторопиться, так как речь идёт о раскрытии убийства господина Михельсона...

Делать нечего, пришлось идти.

Майор на этот раз был до невозможности строг и серьёзен: никаких тебе смешков, легкомысленных улыбочек и двусмысленных анекдотов. Даже извилистый тёмно-багровый шрам на его правой щеке смотрелся крайне строго и зловеще. Обведя свинцовым взглядом всех сотрудников и сотрудниц, собравшихся в кабинете, Яковлев объявил, что обстоятельства дела кардинально изменились, и теперь он должен знать, где работники питерского филиала ОАО "ДорНии" находились - в день убийства директора "Бабушкиного" парка - в обеденный перерыв. Причём, поминутно и про всех-всех-всех. А ещё очень доходчиво (авторитетным голосом), предупредил об уголовной ответственности за дачу ложных показаний. И тут затренькал мобильный телефон...

"Что это с майором?", - удивилась Таболина.
– "Поднёс к уху брусок мобильника и уже через пару-тройку секунд изменился в лице. Даже негромко чертыхнулся. Наверное, случилось что-то серьёзное и экстраординарное.... Смотри-ка ты, и мои сотрудницы заметно нервничают. Мышка у окна замерла в напряжённом ожидании - прямо-таки как охотничий спаниель, почувствовавший жирную перепёлку, спрятавшуюся в густой траве. И бухгалтерша Марина, сидя на стуле, монотонно-монотонно раскачивается. Даже глаза устало прикрыла.... Леночка Ветрова? Нет, эту самоуверенную особу такой ерундой не пронять...".

– Вынуждены срочно и незамедлительно отбыть - по экстренной служебной необходимости, - отправив мобильник в карман, озабоченно пробубнил Яковлев.
– Но к этому важному разговору мы ещё обязательно вернёмся. Только чуть позже. Так что, уважаемые, не расслабляйтесь.... Настоятельно попрошу всех сотрудников и сотрудниц ОАО "ДорНии" не покидать - до окончания рабочего дня - заводской территории. Это касается и обеденного времени. До скорой встречи...

Майор и его подчинённые удалились.

– Ну, что застыли?
– начальственно ухмыльнулась Северина.
– Трудовых обязанностей, между прочим, ещё никто не отменял. Расходимся по рабочим местам. Расходимся.... А вы, Мышина, наведайтесь в заводоуправление за счетами по арендной плате. И, пожалуйста, побыстрее. Одна нога там, а другая уже здесь...

Вернувшись в свой директорский кабинет, она плотно-плотно прикрыла за собой дверь и подошла к широченному окну, выходящему на "Бабушкин" парк. Через полторы минуты Яковлев и его сотрудники вышли из "третьей" проходной, торопливо пересекли - по диагонали - Железнодорожный проезд и направились к боковому входу в парк. Неожиданно майор, не останавливаясь, на пару секунд обернулся и коротко мазнул взглядом по её окну.

"Очень странно посмотрел", -

найдя в себе силы не отшатнуться от окна, подумала Таболина.
– "С откровенным любопытством. И - одновременно с этим - очень тревожно.... Что же случилось? Что? Что? Что?".

Она позвонила тётушке. Длинные гудки. Отбой. Набрала Петра Петровича. Тот же результат.

"Что опять произошло в "Бабушкином" парке?", - безостановочным набатом бились-стучали в голове тревожные мысли.
– "Что же там случилось? Что? Что? Что?".

Проходив по кабинету туда-сюда минут пять-семь, Северина вновь позвонила Нинели Алексеевне.

– Вас слушают, - неожиданно известил в трубке смутно-знакомый мужской голос.
– Говорите.

– Э-э-э...

– Говорите. Вас слушают.

– Господин майор, это вы?

– Он самый, - подтвердил Яковлев.

– А как же...

– Северина Яновна.

– Да, это я, - чувствуя, как внутри всё замирает, потерянно пробормотала Таболина.
– Я здесь.

– Вот и оставайтесь в своём кабинете, - велел майор.
– Ждите меня и никуда не отлучайтесь. Приду - побеседуем. Всё ясно?

– Всё.... Вернее, ничего не ясно и не понятно. Совсем.... А когда вы придёте?

– Часа через полтора. Может, и через два. Конец связи. У меня дела. Ждите.

Короткие гудки в трубке...

"Дела у него. Блин горелый", - монотонно забубнил сбитый с толка внутренний голос.
– "Сволочь ментовская и хам трамвайный.... Сева, ты только, пожалуйста, не впадай в отчаяние.... Помнишь, что сегодня утром старенький священник нам с тобой посоветовал? Мол, отчаяние - это грех. И держаться надо. Всегда и везде. И не унывать. А ещё предписано - на надежду уповать. Какой бы крохотной и призрачной она не была...".

Северина подошла к письменному столу и позвонила по "местному" телефону секретарше.

– Да?
– тут же откликнулась Леночка.
– Мышка с документами ещё не вернулась.... Как появится - сразу к вам?

– Нет, пусть отнесёт счета по аренде в бухгалтерию. И вообще...

– Вас нет ни для кого? Кроме майора Яковлева?

– Всё правильно понимаешь.

– А...

– Не надо кофе. Конец связи. Отбой.

"Секретарша что-то знает о случившемся в парке", - не преминул отметить наблюдательный внутренний голос.
– "Откуда? Риторический вопрос. Получается, милочка, что твои предположения о сотрудничестве Елены Ветровой с Органами были верны.... Ладно, будем покорно ждать. Всё равно, ничего другого нам не остаётся...".

Она и ждала, монотонно и бестолково кружа по кабинету. Иногда подходила к окну и замирала на минуту-другую.

"Ага, возле боковой калитки в "Бабушкин" парк выставили молоденького сержанта", - комментировал невозмутимый внутренний голос.
– "Знать, всё всерьёз.... А по парковой территории разгуливают - и поодиночке, и небольшими группами - всякие и разные мужички. И в полицейской форме, и в прокурорской, и в курсантской. Да и штатских личностей, честно говоря, хватает.... Так-с, к скучающему сержантику подошёл Мышкин ухажёр. А тот его сразу же, документов не спросив, в парк и пропустил, даже рукой махнул, указывая нужное направление. Интересное кино.... Этот Иван Федосеев - очень подозрительный тип. Только он объявился на "Пролетарии", как Михельсона сразу и убили. Вернее, отравили. И с полицейскими новый начальник "Службы режима" якшается. И капризную недотрогу Мышку склеил практически на раз.... Может, Федосеев - частный детектив, нанятый неизвестными конкурентами? Или ж, наоборот, частный боевик? То бишь, киллер? А как тебе, милочка, вариант, что он работает "в паре" с Мышкой? Или же с Леночкой Ветровой? Да, головоломка...".