Суровая Проза, Трилогия(CИ)
Шрифт:
Только в половине двенадцатого из боковой калитки "Бабушкиного" парка показались Яковлев и Федосеев.
– Значит, скоро я всё узнаю, - торопливо отходя от окна, дрожащим голосом прошептала Таболина.
– Узнаю. Всё. Только надо держаться. И не истерить. И надеяться только на лучшее...
Она, покинув кабинет, вышла через комнату секретарши в коридор, подошла к входной двери в офис и слегка приоткрыла её. Секретарша, проследовав за директрисой, застыла метрах в пяти-шести, но Таболина
"И правильно, милочка", - одобрил дальновидный внутренний голос.
– "Эта шустрая барышня может нам с тобой ещё пригодиться. И очень скоро. Типа - на самый крайний случай...".
– Ну, что там случилось?
– тревожно прижав ладони к высокой груди, спросила у вошедшего майора Северина.
– В парке, я имею в виду? Не томите, ради Бога...
– Сейчас всё расскажу, - пообещал Яковлев, а после этого обратился к Леночке: - Гражданка Ветрова.
– Я вас слушаю, господин майор.
– Минут через пятнадцать сюда прибудет капитан Кукушкин. Соберите к его появлению всех сотрудников и сотрудниц филиала в кабинете для совещаний и переговоров.
– Будет исполнено.... А вы?
– А мы с гражданкой Таболиной сейчас пройдём в её кабинет и пообщаемся. Уточняю, плотно-плотно пообщаемся...
Оказавшись в директорском кабинете, майор повёл себя сугубо по-хозяйски. А именно, взял с тумбы пульт кондиционера, понизил, нажав указательным пальцем на кнопку, "заказанную" температуру на два градуса, прошёл к длинному переговорному столу, занял стул, приставленный со стороны окна, выложил на столешницу, вынув из потрёпанного тёмно-коричневого портфеля, стопку писчей бумаги и пару шариковых ручек, а после этого предложил:
– Присаживайтесь, гражданка Таболина, напротив меня. Присаживайтесь.... Ну, готовы к плодотворной и правдивой беседе?
– Да.... Наверное..., - предчувствуя беду, вяло промямлила Северина.
– Готова...
– Предупреждаю, что вести разговор мы с вами будем сугубо под протокол. Не возражаете?
– Хорошо, как скажете...
– Где пистолет?
– поднеся к листу бумаги шариковую ручку, взял с места в карьер Яковлев.
– Куда вы его спрятали?
– К-какой пистолет?
– Не стройте из себя святую наивность. Всё равно не поверю, сколько ни старайтесь.... Где наградной пистолет вашей тётушки, Черновой Нинели Александровны? Советую не врать и не запираться. Не стоит усугублять своё и без того, выражаясь напрямик, дерьмовое положение.
– Его нет, - вильнув взглядом, призналась Северина.
– Помните, я вам рассказывала о пропаже косметички?
– Помню, было такое дело. Ещё на нашей первой встрече, сразу после убийства Михельсона.
– В этой косметичке, помимо всего прочего, и находился упомянутый вами пистолет. Украли его. Вместе с косметичкой.... Понимаете, после того зимнего избиения в подъезде мне было очень страшно выходить из
– Зачем - глушителем?
– Я, честное слово, не знаю. Тётушка и Кравченко раньше, до выхода в запас, в ГРУ служили. Ну, вроде как диверсантами. Я и подумала, что им - опытным и заслуженным - видней. И лишних вопросов не задавала. Мол, надо - значит, надо...
– Почему не рассказали о краже пистолета раньше, при нашем первом разговоре?
– активно работая шариковой ручкой, хмуро поинтересовался майор.
– Утаивание от следствия важной информации может быть приравнено судом к даче ложных показаний.
– Потому и не рассказала, - рассерженно передёрнула узкими плечами Таболина.
– Не хотела пожилую тётушку подставлять, мол, незаконно передала родственнице в пользование огнестрельное оружие.... И вообще, отказываюсь отвечать на ваши вопросы. До тех пор, пока не расскажете о том, что произошло в парке. Я не шучу.
– Ладно, будь по-вашему...
Яковлев начал рассказывать об обстоятельствах смерти Нинели Алексеевны и Петра Петровича, но вскоре забеспокоился:
– Эй-эй. Что с вами, гражданка?
Он успел, вскочив на ноги и обежав переговорный стол, подхватить на руки бесчувственное женское тело, падающее со стула. Подхватил и, обернувшись к входной двери, громко позвал:
– Ветрова! Ко мне!
Через пару секунд дверь распахнулась и в директорский кабинет вошла Леночка - непривычно серьёзная и сосредоточенная. В ладони её правой руки была зажата ручка светло-зелёного пластмассового саквояжа, украшенного маленьким ярко-красным крестом. Вошла, плотно прикрыла за собой дверь и тут же принялась командовать:
– Уложите её вон на тот кожаный диван. Голову пристройте на валик.... Ага, так. А теперь, Сергей Сергеевич, отойдите-ка в сторонку. Осмотрю фигурантку.... Что же, глубокий обморок. Но, в принципе, ничего фатального и страшного.
– А может...
– Нет, обморок самый настоящий. Без притворства и лицедейства. Лицо у бедняжки - бледное-бледное, как в меру накрахмаленная простыня в пятизвёздочной гостинице. Дыхание неровное и хриплое.... Грубый вы, всё же, человек, майор.
– Какой есть.
Секретарша "щёлкнула" крохотной защёлкой на саквояже, приоткрыла его и, лукаво подмигнув, поинтересовалась:
– Как будем приводить в чувство приболевшую гражданку? С помощью дедовского нашатырного спирта? Или же применим современные средства? Предлагаю - вколоть ей "Всплеск". Например, "двоечку".... Вы же, майор, знакомы с полезными свойствами этого чудо-препарата? Как "грушник" действующего резерва, я имею в виду?
– Знаком, - согласно кивнул головой Яковлев.
– Колите.
– А вы пока водички принесите. Графин с водой - на подоконнике. Стаканчики - вон в той тумбочке...