Суровые истины во имя движения Сингапура вперед (фрагменты 16 интервью)
Шрифт:
– Но учитываете ли вы такие опасения, когда приглашаете человека заниматься политикой?
– Нет, их опасения таковы: «Мне хорошо на моем месте. Может быть, года через четыре, когда дети вырастут и поступят в университет». В этом заключаются их заботы. 15 - 20 лет назад мы хотели привлечь Ко Бун Хви (Koh Boon Hwee), когда он работал в холдинге «Вуделам» (Wuthelam). Я поговорил с ним за обедом, а затем и Чок Тонг. Он откровенно сказал нам: «Я хочу быть успешным лидером корпорации», - и стал им. Это его выбор. Он мог бы стать хорошим министром, но теперь уже поздно. Он уже не может идти на избирательный участок, встречаться с людьми,
– Уверены ли вы в том, что нашли всех талантливых людей, которые могли бы стать политическими лидерами? А как быть с теми, кто категорически с Вами не согласен?
– Согласны они с нами или нет - это не критерий. Есть ли у них нужные качества? Если есть, мы захотим с ними встретиться, переубедить их. Ваше несогласие с нами не имеет значения. Вы можете изменить наше мнение. Мы рациональные люди. Если мы не правы - убедите нас, и мы изменимся.
– Много ли примеров того, что молодые министры изменили ваше мнение по важным фундаментальным вопросам, а не по периферийным проблемам?
– С 1990 года я уже не премьер-министр, так что я не нахожусь в постоянном взаимодействии с ними. Я только общаюсь с ними в парламенте и в Кабинете. Их министерская работа относится к премьер-министру, а не ко мне. Я не оцениваю их.
– На основании ваших взаимодействий можете ли вы привести примеры, когда они изменили ваше мнение?
– Раймонд Лим убедил меня, что мы должны приватизировать как можно больше компаний. Но проблема в том, чтобы найти людей, готовых за это взяться. Он предложил приватизировать авиакомпанию «Сингапур Эйрлайнз», компанию-оператора порта PSA. После приватизации нужно отдать их мажоритарному акционеру, который будет назначать персонал - генерального директора, исполнительного директора, финансового директора. Кому это передать? Кому передать ОСВС (Загранично-китайская банковская корпорация Сингапура), DBS (Банк развития Сингапура), UOB (Объединенный заграничный банк) или «Темасек»? Это проблема. Людей не хватает.
– Существует ли конформизм в Кабинете? Можете ли вы сказать, насколько бурно идут дебаты?
– У нас независимое мышление. Мы не пытаемся навязать друг другу свои идеи. Многие сложные вопросы мы обсуждаем в течение нескольких встреч и оставляем решение открытым. Спросите молодых министров, нет смысла спрашивать меня.
Другие министры встречаются без меня. Чтобы я не влиял на них, они сначала встречаются и решают, что будут делать, а затем обсуждают это со мной. Проводятся встречи за обеденным столом перед заседанием Кабинета, без меня, где они говорят свободно. Это началось с Го Чок Тонга, продолжилось при Ли Сянь Луне. Помните, пожалуйста, о том, что я уже не назначаю министров с тех пор, как в 1990 году Го Чок Тонг стал премьер-министром.
В первые несколько лет я еще говорил: «Я думаю, этот кандидат лучше, чем тот». Но через несколько лет он сам решал, кто ему нужен, кому он доверяет быть в его команде. Я могу с ним не соглашаться. Фактически несколько раз я говорил ему, что я бы повременил, но он делал свое.
– Есть мнение, что встречи перед заседаниями Кабинета доказывают, что ваше влияние до сих пор так велико и Вы так подавляете, что они должны встретиться без вас, чтобы обсудить все свободно и без напряжения.
– Могу ли я стать другим? Когда я высказываю мнение, я не просто его «выпаливаю».
Почему Билл Клинтон хотел, чтобы я приехал на встречу с ним в Гонконг? Потому что он хотел произвести впечатление на азиатских филантропов и убедить их пожертвовать ему на благотворительность. Он попросил меня приехать, потому что я всегда готов поспорить с ним. Он умен, но и я не дурак, у меня есть опыт. Я готов сказать: «Я не согласен, вот мои аргументы». Так возникает живой диалог.
Я поехал, хотя всего за сутки до этого перенес операцию по установке электронного кардиостимулятора. Я пообещал, что приеду, еще до того, как его жена стала госсекретарем. В конце он сказал: «Я ваш должник». Я ответил: «Я попрошу только то, что положено по закону».
Пока этот маятник (показывает на голову) стучит, я в порядке. Этот маятник (показывает на сердце) может остановиться первым. Что делать? Это жизнь. Мы не можем предсказать, когда уйдем, но пока я чего-то стою, я должен постараться собрать все то, чего мы достигли в Сингапуре. Я не заинтересован в укреплении какого-либо лидера или какой-либо системы. Я видел, как эта страна поднялась, и я не хочу увидеть, как она упадет, все очень просто.
– Говорят, что вы - величайший инноватор, появившийся в Сингапуре, и вы появились в период интенсивной политической конкуренции. При нынешней системе очень маловероятно, что появится кто-либо настолько же, прогрессивный.
– Проблемы могут быть другими, это не проблемы жизни и смерти - они не настолько неотвратимые. Но постоянные изменения также вызывают огромный стресс. Возьмите нынешнюю ситуацию (глобального кредитного кризиса). Если бы я был премьер-министром, моей повседневной заботой было бы смотреть на цифры и вопрошать: «Можем ли мы это себе позволить?» или «Если это продлится 3, 4 года, что произойдет? Нужно тщательно изучить детали». Непосредственные трудности теперь другого рода.
Я жил в напряжении по вопросу водных ресурсов с первого дня и до создания проекта «НЬЮУотер». Я все время думал об охране нашего водоснабжения до создания «НЬЮУотер». Даже когда я не был премьер-министром, я настаивал на том, чтобы каждый день получать полный отчет. Как продвигается дело? Никто не знал ситуацию с водой лучше, чем я.
Но я не считаю, что ключевые члены нынешней команды интеллектуально ниже, чем моя команда. Возможно, у них бывает меньше озарений, потому что они никогда не находились под таким сильным напряжением.
– Разве это не серьезная проблема?
– Нет, я бы не сказал. Они все ходили в школы бизнеса или изучали государственное администрирование. Очень мало систем, о которых они не знали бы. Но мои уроки были получены на улице. Это другое поколение, вот и все. Гордон Браун никогда не станет Клементом Эттли (Clement Attlee) или Хью Гейтскеллом (Hugh Gaitskell). У него другое мышление, другая база, другая ситуация. Сын и внук Уинстона Черчилля не сравнятся с ним.
– Но в их истории появлялись лидеры, которые шли против привычного порядка, как Маргарет Тэтчер. Есть ли в вашей системе отбора место для диссидентов?