Суровые истины во имя движения Сингапура вперед (фрагменты 16 интервью)
Шрифт:
Мы не стали коррумпированными. Если мы станем, мы погибли. К нам поступают инвестиции, независимо от экономического спада, потому что во время спада люди говорят: «Хорошо, пойдем в Сингапур, пока все дешево. К тому времени, как я все построю, спад закончится, и бизнес снова развернется в регионе». Почему? Потому что мы эффективны, честны и надежны. Мы не меняем нашу политику.
– Есть опасение, что с такими высокими зарплатами министры будут чувствовать себя обязанными премьер-министру и не пойдут против его мнения, потому что слишком много потеряют.
– Шанмугам боится возвращаться в юриспруденцию?
– Вы говорите, что в Кабинете нет соглашателей, потому что у них есть выбор, они могут уйти. Вы упомянули Шанмугама, Нг Энг Хена. Большинство согласится, что такие, как Шанмугам, имеют выбор. Но разве это так для остальных: членов Кабинета, особенно тех, кто пришел, скажем, из армии или с госслужбы, или тех, кто был ученым?
– Если они люди качества, у них не будет проблем с уходом. Если вы успешны как министр, то нет проблем с уходом. У нас маленькое общество. На самой вершине, может быть, не больше 3000 человек, скажем, генеральные директора, исполнительные директора, финансовые директора, президенты, заместители президентов из так называемого списка «Кто есть кто». Можно просто поднять трубку и спросить: «Вы знаете этого человека? Какой он?». Есть специалисты по кадрам, которые знают каждого выдающегося человека.
Вопрос высокой оплаты никогда не будет полностью решен. Некоторые сингапурцы считают, что министры должны работать за честь и славу. Но сколько из них будут так работать больше одного срока? Мое поколение работало так, потому что мы готовы были отдать все. Мы поставили свои жизни на кон за возможность делать то, во что верили.
Сможет ли следующее поколение сделать так же? Нет. У них есть выбор. Если бы мне было сейчас 30 лет, пошел ли бы я в политику? Нет. Зачем? Теряешь частную жизнь. Что получаешь взамен? Нападки. Я могу стать профессионалом. Мой брат, юрист, заработал более 100 миллионов долларов. Потом он занялся недвижимостью и перевозками. Зачем же мне эта работа? Она не приносит славы. Есть только пот. Это груз забот: о водоснабжении, об экономике, о том, что рядом с нами планируют возвести загрязняющие окружающую среду предприятия, такие, как сталелитейные заводы, и муссоны будут сносить на нас весь смог. Приходится думать обо всех этих потенциальных проблемах.
Поэтому молодое поколение думает: «Если я не буду заниматься политикой, и что-то пойдет не так, я просто соберусь и уйду. У меня есть грин-карта США». Сейчас подобные возможности есть у хорошо образованных сингапурцев.
Чтобы появилось такое же поколение, как мое, нужна еще одна революция. Когда я пошел в политику, то рискнул не только состоянием, но и жизнью. Если бы я проиграл, коммунисты схватили бы меня и промыли мозги. Мое поколение нельзя воспроизвести вновь.
ОНИ НЕ ВИДЯТ ПРИЧИН ПРИНОСИТЬ ТАКИЕ ЖЕРТВЫ
– В двух своих выступлениях в 1994 году вы говорили,
– Сегодня Лим Ким Сан, возможно, не захотел бы работать. Лим Ким Сан начал работать, потому что знал, что я с этим связан. Он дружил с Го Кен Сви, он знал меня. Он понимал, что если не начнут работать такие способные люди, как он, Сингапур погибнет. Что тогда станет с его бизнесом? Но в нынешних условиях такой человек скажет: «Нет, оставьте меня. Я не умею говорить речей. Я не люблю ездить и целовать младенцев». Это так. Ситуация изменилась. Наше общество изменилось, политический сценарий изменился. Они не видят причин приносить такие жертвы.
Я убедил Эдди Баркера (Eddie Barker) оставить юриспруденцию, сказав ему: «Эдди, думаешь, ты будешь продолжать заниматься юриспруденцией, если я проиграю? Если придут коммунисты, что будет с законом?».
Он обдумал это. Я был прав, поэтому он присоединился к нам. Но как только Сингапур встал на ноги, и все стабилизировалось, он сказал: «Послушайте, я еще не выплатил ипотеку за дом». Вот тогда я стал менять уровень зарплат. Когда через несколько сроков он вышел в отставку, у него уже не было сил заниматься юриспруденцией.
Мы не можем ожидать, что ситуация, которая существует сейчас, будет существовать в будущем. Возьмите «Стрэйтс Таймс»: вы платите стипендии SPH («Сингапур Пресс Холдинге»). Ну и сколько стипендиатов осталось работать? У вас те же проблемы, так? Зачем быть журналистом с ненормированным рабочим днем, если можно работать в корпорации директором по связям с общественностью?
Даже мой второй сын не захотел надолго остаться в армии. Ему говорили, что, если он останется, то будет главой обороны, потому что у него такой масштаб. Он сказал: «Нет. Я пойду работать в «СингТел»». После «СингТел» он перешел в компанию «Фрейзер и Нив» и теперь сам заботится о своей карьере.
Это другое поколение. Он был слишком маленьким, и его не затянуло, он не понимал, что такое восстания и неожиданное введение комендантского часа в 1964 году.
А моего старшего сына это затянуло. Он был достаточно большим и ездил со мной на избирательные участки во время предвыборных кампаний. Он знал суть этой борьбы. Он решил: «Я буду участвовать». Нельзя воспроизвести то поколение с теми же мотивациями, потому что условия изменились. Каждое поколение уникально.
РАБОТА, А НЕ ПРОИСХОЖДЕНИЕ
– Что вы отвечаете на критические высказывания о том, что только ученые достигают высших постов в правительстве?
– Когда мы начинали обновление в 1968 году, у нас были кандидаты наук Чианг Хай Дин (Chiang Hai Ding), Вон Лин Кен (Wong Lin Ken) и другие. Это не работало. Также Тан Энг Лиан (Tan Eng Liang), стипендиат Родса. Мы задумались основательно: каковы качества успешного руководителя? Каковы качества министра? В течение многих лет мы усовершенствовали систему и учились у других организаций, как они выбирают руководителей. Это не просто политические лидеры. В каждой области нужны руководители: будь то наука, корпорация или что-то еще.