Суррогат мечты
Шрифт:
Федор ошалело застыл с приоткрытым, как у дауна, ртом.
— Значит, нашим работам грош цена. Мутагены, разовые дозы облучения, вакцины… Мутация идет естественным путем, прямо на наших глазах. Одинаково. Что в природе, что у нас за решеткой. Выходит, скоро мы получим прямо на воле, буквально за забором популяцию собачек-телепатов. М-да, весело.
— И мне, — кивнул Лебедев. — Как такое вообще может быть? Почему? Что влияет? Мы ловим собак в Рыжем Лесу или на Свалке, сажаем в клетки, кормим, лечим, даже пытаемся дрессировать. Попутно экспериментируем. А потом вдруг замечаем, что псина шарахается, если даже подумать о том, чтобы ее ударить. Или начинает крутить хвостом, когда у
Федор рот, конечно, закрыл, но обалдения в глазах ничуть не уменьшилось. И вполне явный страх читался на лице ученого. Природа играла в свою собственную игру, и ей совершенно не было дела до мелких и корыстных человеческих изысканий. Эволюция, пусть совершенно непредсказуемая и бессистемная шла своим чередом. А научные деятели, смешные и наивные, предполагали, что сами добились уникальных результатов!
Лебедев немного фамильярно похлопал Федора по плечу. Между двумя учеными давно уже установились крепкие и почти дружеские отношения. Лебедев заведовал лабораторией, а Федор был его фактически правой рукой. Тем более, если учесть, чем именно занимались лаборатории в этом заведении, полное и надежное взаимодействие между работниками было строго необходимо. Начиная от простой лаборантки и заканчивая директором. Институт был секретным и поглощал уйму денег и ресурсов. А за нерациональное их разбазаривание могли и посадить, так как работу научного центра курировали одновременно СБУ, ФСБ, Академия наук и лично президент Украины. Как власть имущие поделили все эти сферы влияния — было никому не известно, ибо два толстозадых на одном табурете не усидят. Но ведь уместились. И даже не двое, а гораздо больше. Если это учесть, то можно было представить, насколько важна была для всех структур работа и изыскания Института. Когда очень-очень надо, разумные люди (а других в серьезных политических ведомствах не держали) прекрасно между собой договаривались и без разных дипломатических словес.
Лебедев, выпроводив Федора, заперся изнутри на ключ. Потом включил компьютер и, порывшись в сейфе, достал целую пригоршню флешек, выбрал пару из них, вставил в разъемы системного блока. Принялся не спеша, задумчиво, внимательно читая или всматриваясь, пролистывать файлы. Текстовые документы, видео, иногда — записанные в не самом хорошем качестве аудио. Многое начинало складываться в одну, причем довольно страшную и малопонятную пока картину.
Лебедев вспомнил, а теперь еще и обратил внимание на отдельные соответствующие документы, что странности были замечены им еще и раньше. Просто тогда не обращал должного пристального внимания. А вот теперь, похоже, пришло время того самого жареного петушка, клюющего ученых в просиженные чугунные задницы. Природа вроде бы и не скрывала своих секретов. И она вовсе не виновата в отчаянной слепоте тех, кто пытается ее изучать.
А ведь знали, все прекрасно видели… Сначала наткнулись на логово одичавших собак, возле которого ползали несколько щенят, причем уже порядочно подросших, и Каланча, принесший одного из них живым все удивлялся отсутствию зрения у животного. Точнее, глазные яблоки у него имелись, причем вполне работоспособные, но они оказались глубоко утопленные в череп, буквально под кость, и накрыты сросшимися намертво веками. Лебедеву тогда заинтересоваться другими щенками, уточнить, одиночная ли это случайная мутация или уже перешло на фазу популяции, но были тогда другие проблемы, и все удачно забылось. Мало ли непонятного в аномальной зоне?
Потом подстрелили в лесу еще одну псину, на сей раз взрослую, у нее на месте глаз были гноящиеся раны, причем животное удивительно ловко удирало от охотников, уворачивалось от выстрелов, пыталось прятаться.
Радиационный анализ плоти собаки поразил Лебедева. Кровь, мясо и кости животного, будто губка, впитали в себя убийственные лучи и «фонили» смертельным для любого живого существа уровнем облучения. Но судя по прыти и возрасту существа (собакой это уже назвать было невозможно), оно жило и не заморачивалось по поводу лейкемии, рака и прочей ерунды. Создавалось впечатление, что целые стада собак пасутся и резвятся прямо у саркофага ЧАЭС, а потом бегали себе по всей зоне отчуждения и прекрасно себя чувствовали. ЧАЭС, похоже, вывело новую породу живых существ, адаптированных именно под свою окружающую среду.
Лебедев после этих наблюдений несколько ночей не мог толком уснуть. Перед глазами стояли оскаленные челюсти собаки — не собаки, ее гниющие заживо глазницы, сильные лапы, похожая на картон шкура. Что же за монстров стала рождать эта оскорбленная людьми земля? Кто бегает там, в темном лесу, за забором Института? Кто так страшно воет там по ночам?
Ночью грянула гроза. В Зоне это вроде бы вполне обычное и нормальное природное явление становилось похожим на настоящее светопреставление. Иван моментально проснулся, увидел, что никто из его спутников больше не спит, а Таченко вообще сидит у дыры и наблюдает за окрестностями, включив на бинокле режим ночного видения. Вспышки в небе заливали нутро купола бледным, как блики электросварки, светом, отчего лица людей казались вылепленными из гипса, а их глаза — пустыми страшными дырами.
Молнии сверкали часто, распускали свои страшные сияющие щупальца, вонзались ими в землю, и тогда мерещилось, что это показывают себя чудовищные деревья, напитывающие воздух электричеством. Дождь хлестал косыми струями, бил тысячами таранов в доски купола. Вода кое-где просочилась внутрь и стекала на пол струйками, находила себе путь в щели площадки и срывалась капелью вниз. Грохот после вспышек молний стоял такой, что закладывало уши. Иван со страхом думал о возможности попадания молнии в купол церкви. Тогда от людей останется, надо полагать, только горсти легкого пепла среди обугленных деревяшек. Но деваться все равно было некуда, и ходок перебарывал в себе страстное желание скорчиться на полу в позу эмбриона и тихонько умереть от страха.
К его уху вдруг приблизил лицо капитан и проорал, надрывая голос:
— Там, внизу, кто-то ходит!
Иван схватился за бинокль и быстро переместился к «смотровому окну».
— Где?
— Слева! У большого дерева с развилкой!
Ходок нацелился туда окулярами, и в очередной вспышке молнии действительно увидел там высокий человеческий силуэт. Дыхание перехватило от вспышки ужаса. Значит, все-таки дождались ночного гостя. Кого там еще черти принесли? Хотя кому, как не им самим еще шляться возле заброшенной и оскверненной церкви? Иван продолжил наблюдение, опершись локтем о колено.
— Он там уже минут десять стоит, — сообщил Анатолий. — Неподвижно, хотя я не видел, откуда он пришел и как вообще появился. Похож на человека, только одет странно.
Иван присматривался и в бликах вспышек, как в диафильме, пытался изучить пришельца. Да уж, странно — это еще мягко сказано. Какие-то обрывки ткани вместо рубашки и куртки, драное рубище, заменяющее штаны, кажется, вообще босой. Лицо разглядеть не получается, но вряд-ли там что-то красивое. Черт побери, ну зачем кому-то в грозу шляться?!