Существование
Шрифт:
Один плюс, - тошнить почти перестало. Мутит слегка, но уже не выворачивает наизнанку.
Должно быть, - желудок умер.
Переборов дичайшее желание валяться на траве до утра или даже больше, Трэш приподнял голову, повел ею из стороны в сторону, пытаясь даже не разглядеть еду и воду, ведь глаз почти не работал, а хотя бы унюхать нужное. Однако, саднящий нос ощущал лишь пыльный запах мертвых земель, он был настолько въедливым, что заглушал все остальное.
Нужно удалиться от границы, может, тогда хоть что-нибудь найдется.
Дела дошли до столь плачевного состояния,
Он заметил кое-что важное - воду. Серия длинных луж в глубоких колдобинах, до ближайшей из них жалкие несколько метров.
Трэш пил жадно, даже не задумываясь о качестве воды, не обращая внимания на запах тины и дрянной привкус. Жажда изнурила его настолько, что он грязь готов был сосать, лишь бы в ней присутствовала хотя бы капля влаги.
Напившись, позволил себе около двух минут просидеть на четвереньках, решаясь на крайне сложное в его состоянии усилие. Но, странное дело, задуманное удалось превосходно - он поднялся на ноги с первой попытки, и, пусть при этом его сильно шатнуло, сумел устоять. Голова почти не кружилась, и даже зрение начало работать относительно прилично, пусть взгляд фокусировался с трудом, но, при желании, разглядеть удаленные объекты получалось.
– Надо бы запомнить это место, водичка здесь волшебная, - обессилено проурчал Трэш, и, пошатываясь, направился вдоль дороги.
Вода, это, конечно, прекрасно, но ему еще и еда требуется, причем срочно. А здесь с ней никак, разве что на траву переключиться, но, несмотря на дикий голод, эта идея не вызывала энтузиазма. Нет, дело не во вкусовых качествах, просто не верилось, что таким кормом можно насытиться.
Все дороги должны куда-нибудь вести, вот и эта, петляя среди поросли молодой акации, вскоре пересеклась с другой. Тоже грунтовой, но куда более широкой, накатанной получше, и луж на ней не видно. За ней протягивалось огромное поле, усеянное подсохшими кукурузными листьями, чуть левее виднелся крохотный несжатый клочок, на нем стоял комбайн. Похоже, остановился, чуть-чуть не доделав работу.
Комбайн - это плохо. Машины принадлежат людям, а люди Трэша очень не любят. Поэтому он не стал маячить на открытом месте, засел в зарослях карликовой акации и принялся наблюдать.
Это занятие очень быстро надоело, но он не подавался давлению нетерпения, заставлял себя сидеть дальше. Минуты текли одна за другой, но по-прежнему безрезультатно - со стороны комбайна ни звука не доносилось, движение там тоже не просматривалось. Как и в других местах, куда ни посмотри, везде царят тишина и спокойствие. Лишь однажды показалось, что, где-то за полем, прогудела машина, но уверенности в этом нет, слишком далеко, да и слух работает не блестяще, доверять ему в тонких моментах нельзя.
Укрытие
Комбайн встретил Трэша тишиной и смрадом разложения, источником которого являлись разбросанные там и сям кости, вперемешку с обрывками донельзя грязного тряпья. Вырванная "с мясом" дверца и разбитые стекла довершали картину, намекая на некие насильственные действия, ставшие причиной гибели одного или нескольких человек.
Мертвецы Трэша не пугали, а вот то, что можно повторить их судьбу, пугало очень даже сильно, поэтому он не стал подниматься и к несжатой кукурузе добирался на корточках. В этот момент от горизонта оторвался диск странно выглядевшего ночного светила - желтоватое, как начищенная латунь, в верхней части сильно затемнено, но не полностью, все еще просматривается, просто краешек диска выглядит подернутым слабо проницаемым туманом. Что-то в открывшейся картине было неправильным, но что именно, понять не получалось.
Вот неправильно, и все. Может, эта штука квадратной должна быть?
Непонятно.
Трэш и до этого видел неплохо, а сейчас качество картинки лишь чуть-чуть не дотягивало до дневной. Он с разочарованием убедился, что кукуруза слишком молодая. На многих стеблях виднелись лишь зачатки початков, на других размеры их были досадно скромными, явно незрелые и, скорее всего, бесполезные. Раньше чем через месяц урожая ждать не приходится, странно, что уборка началась так рано. Может, людям требовалось не зерно, а зеленая масса? Наверное, так и есть.
Вот только Трэш зеленью не насытится.
Но нельзя же уйти, не проверив? Очистил от листьев первый початок, Трэш увидел, что зерна присутствуют - мелкие, белые и мягкие, на вкус будто молоком пропитанные, что тут же напомнило живец Мазая.
Воспоминание о живце понравилось, ведь ему сейчас не помещает взбодриться, а вот что касается Мазая... Об этом изверге вспоминать не хотелось.
Трэш не меньше часа потратил на сбор, очистку и поедание молодых початков. Сомнительная и безвкусная пища, вот только нет душевных сил ее бросить. Он бы и подольше здесь задержался, проверив все до последнего початка, но небо стремительно заволокло тучами, загремело, задули порывы ураганного ветра, заставляя кукурузу гнуться, чуть ли не до земли.
А затем ударил дождь - бешеный ливень с увесистыми зернами града. Он вымочил в один миг, заставил клацать зубами от холода и отказаться от мысли продолжать возню с неказистой пищей. Что-то подсказывало, - овчинка не стоит выделки, он больше потеряет энергии на поддержание температуры тела, чем получит от переваривания этой малокалорийной гадости.
Трэш попытался было укрыться в комбайне, но безуспешно, - кабина оказалась слишком крохотной, полностью такую тушу в ней не поместить. Да и ветер заносит потоки воды через разбитые стекла, поэтому обстановка лишь немногим комфортнее, чем снаружи.