Суть Времени 2012 № 6 (28 ноября 2012)
Шрифт:
Концептуальная война
Управляемый хаос
Концепт Стивена Манна и его проекции на мировую политику
Юрий Бялый
Наверное, нашим читателям не нужно доказывать, что создание хаоса у противника как один из способов ведения войны — явление не новое. Нарушить системы связи и оповещения… Дезинформировать врага насчет своих планов, дислокации войск, направлений ударов и применяемых средств… Разрушить или прервать коммуникации,
Классическая военная наука ставила и решала задачи создания хаоса именно в таком «лобовом», линейном ключе. Между тем, уже с 70-х годов ХХ века в оборот военного стратегирования начинают входить идеи нелинейной теории сложных систем. Эти идеи, выдвинутые нелинейной термодинамикой, теорией катастроф, синергетикой, теорией фракталов, теорией неравновесной самоорганизации и т. д., иногда объединяют под общей шапкой «науки о нелинейной сложности», или «науки о хаосе».
Не излагая идеи этой науки в целом, приведу лишь наиболее важные для нас выводы.
Первый — существуют сложные открытые (то есть взаимодействующие с внешней средой) системы.
Второй — такие системы могут находиться не только в состояниях порядка и хаоса. Они могут находиться также в состоянии «неравновесного порядка» (который при слабых воздействиях способен обрушиваться в хаос) и в состоянии «детерминированного хаоса» (который при слабых воздействиях может самоорганизоваться в относительно устойчивый порядок).
Третий — оба эти процесса возможны лишь при условии, что в системе существуют (или в нее привносятся) специфические «зародыши» хаоса или порядка, называемые аттракторами. Причем переход порядка в хаос и наоборот в таких системах, как правило, происходит очень быстро, что определяют выражением «падение системы на аттрактор».
Аттракторами могут стать некоторые свойства системной среды, условия на границах системы, внешние импульсы и пр. Важное свойство скачков «порядок — хаос — порядок» в таких системах — то, что аттракторов может быть несколько, и на какой из них «упадет» система — предсказать очень сложно или почти невозможно.
Еще в 70–80-х годах ХХ века появились исследования, трактующие некоторые социальные и политические процессы в терминах «падения на аттрактор». Тогда казалось, что это — спекулятивная экзотика. Но вскоре состоялись «бархатные революции» в Восточной Европе, развал Югославии и распад СССР. Эти глобальные перемены произошли слишком быстро для крупных социально-политических систем, всегда обладающих большой исторической инерцией. Что заставило отнестись к политическим идеям «нелинейного управления хаосом» с полной серьезностью.
Отмечу, что тогда же в мире появился такой тип организаций, как «группа кризисного управления» (Crysis management group).
Сначала такие группы занимались только выводом из кризисного состояния бизнес-корпораций. Однако вскоре активность некоторых групп кризис-менеджмента обнаружилась в сугубо политических процессах. И довольно быстро стало ясно, что многие из таких групп заняты не урегулированием, а конструированием кризисов, причем именно в духе «создания хаоса». Нам известно, что развитие многих военно-политических кризисов — например, в Карабахе,
Чаще всего за активностью таких групп явно или неявно просматривалась организующая воля определенных государств, их спецслужб или крупнейших корпораций бизнеса. Однако в ряде случаев были налицо как бы независимые «мозговые центры», группы блогеров, частные военные компании, которые проводили собственный (иногда вопиюще несообразный логике любого организованного управления) «хаотизирующий кризис-менеджмент».
Действия таких групп сводятся к следующему.
Первая группа кризис-менеджмента создает по заданию атакующей системы аттрактор хаоса, на который «подталкивают» атакуемую систему. На перешедшую в состояние хаоса атакуемую систему воздействует вторая группа кризис-менеджмента, которая создает в ней либо аттрактор нового порядка, отвечающего интересам атакующей системы, либо следующий аттрактор хаоса, при помощи которого атакуемой системе «навязывают» следующий тип и уровень хаоса.
Здесь нужно оговорить, что почти в любой системе всегда существуют определенные внутренние противоречия (и, соответственно, некоторый внутрисистемный хаос), под влиянием которых и происходит ее саморазвитие. Однако в концепции «управляемой критичности» речь идет о другом. О таких воздействиях на систему, которые преследуют цели ее глубокой дезорганизации, вплоть до полного распада системной связности. И далее либо погружают систему все глубже в хаос, либо конструируют в ней нужные атакующему субъекту форматы порядка.
То есть в данном случае речь идет о том, что подготовленные и обладающие нужным инструментарием группы кризис-менеджмента могут за счет «точечных» слабых воздействий создавать в социально-государственной системе противника те или иные аттракторы хаоса и порядка. И таким образом управлять системой в интересах своих хозяев. Менять порядок, трансформировать хаос в новые формы…
При этом необходимым условием является наличие/создание в атакуемой системе таких «слабых мест» («болевых точек»), которые уже находятся в состоянии, близком к критическому. И в которых не требуется слишком больших усилий для того, чтобы вызвать «лавину» падения на нужный аттрактор.
Может показаться, что эта модель — сугубо теоретическая.
Однако еще в 1984 г. в США под эгидой Пентагона и Госдепа был создан некий «Институт Санта Фе» (иначе его называют «Институтом критичной сложности»). Одним из его основателей стал знаменитый физик, автор теории кварков и нобелевский лауреат, Мюррей Гелл-Манн. Штат сотрудников был набран из ученых, дипломатов, отставных военных и спецслужбистов. К работе привлекаются аналитики «РЭНД Корпорейшн» и других негосударственных и государственных ведомств.
Теоретическим фундаментом деятельности института стали работы Ильи Пригожина («Порядок из хаоса»), Митчела Уолдропа («Сложность: новая наука на рубеже порядка и хаоса») и Стивена Левина («Сложность: жизнь на грани хаоса»). Главная цель — адаптация теории к прикладным военным задачам. Особое достижение Института Санта Фе, заявленное на его сайте, — то, что «нелинейная динамика» и «теория сложности» с 1994 г. официально «взяты на вооружение» (то есть используются на уровне боевых наставлений) американским Корпусом морских пехотинцев.