Сувенир, или Кукла на цепочке
Шрифт:
Среди посетителей находилось лишь несколько женщин. Я безо всякого удивления увидел Белинду и Мэгги. Они сидели за столиком недалеко от входа. Перед ними стоял какой-то мутно-бледный напиток. Обе выглядели замкнуто и отрешенно, особенно Мэгги.
На какое-то время маскировка показалась мне излишней — когда я вошел, никто даже не взглянул в мою сторону. Да и кто мог заинтересоваться мною в данной ситуации, когда у публики, можно сказать, чуть не трескались линзы в дорогих очках — такими пламенеющими взорами сопровождали они происходящее на сцене, стараясь не
Я подошел к столику девушек, приветствовал Белинду улыбкой, которая при моей новой внешности вполне могла считаться ослепительной. Та быстро отодвинулась от меня дюймов на шесть и подняла носик дюйма на два выше обычного.
— Задавака! — сказал я. Обе девушки удивленно уставились на меня, а я кивнул на сцену и спросил: — Почему никто из вас не подойдет к этой несчастной и не поможет ей?
После довольно долгой паузы Мэгги сказала:
— Что с вашим лицом?
— Маскировка. И говорите потише.
— Но… но я звонила в отель всего две или три минуты назад, — прошептала Белинда.
— Шептать тоже не надо. В «Балинову» меня направил полковник де Грааф. Она, что, пришла прямо сюда?
Обе утвердительно кивнули.
— И больше отсюда не уходила?
— В эту дверь — нет, — ответила Мэгги.
— Вы постарались запомнить лица монахинь, когда те выходили из церкви? Как я вас просил?
— Мы старались, — ответила Мэгги.
— Заметили хотя бы в одной из них что-нибудь странное или необычное?
— Нет, ничего… Кроме того, что все монахини здесь очень красивы.
— Мэгги уже говорила мне об этом. И это все? Они посмотрели друг на друга, словно в нерешительности, а потом Мэгги сказала:
— Откровенно говоря, кое-что странное было: нам показалось, что из церкви вышло меньше народа, чем вошло.
— В церкви, несомненно, было намного больше народу, чем оттуда вышло, — подтвердила Белинда. — Я ведь присутствовала на службе, вы же знаете.
— Знаю, — терпеливо сказал я. — Что означает «намного больше»?
— Ну немного больше, — ответила, ощетинившись, Белинда.
— Вот те на! Мы уже опустились до «немного». Вы, конечно, удостоверились, что в церкви никого не осталось?
Теперь ощетинилась Мэгги:
— Вы же сами велели идти за Астрид Лемэй. Мы не могли ждать…
— А вам не приходило в голову, что кто-то мог остаться, чтобы помолиться в одиночестве? Или вы просто плохо считаете?
Белинда гневно поджала губы, а Мэгги положила ладонь на ее руку.
— Это нечестно, майор Шерман! — И это говорила Мэгги. — Может, мы и ошибаемся,
Когда Мэгги говорит так, я всегда к ней прислушиваюсь.
— Простите, девочки! Когда такие трусливые люди, как я, чувствуют беспокойство, они отыгрываются на людях, не имеющих возможности им ответить… — Тут они одарили меня нежными и сочувственными улыбками, от которых в обычное время я полез бы на стену, но которые в эту минуту чрезвычайно меня тронули. Может быть, грим каким-то образом повлиял на мою нервную систему. — Одному Богу известно, сколько я делаю ошибок, гораздо больше, чем вы… — Это была правда, и именно тогда я совершил одну из величайших ошибок: мне следовало более внимательно выслушать информацию девушек.
— Ну, а что теперь? — спросила Мэгги.
— Да, что нам теперь делать? — повторила Белинда. Меня явно простили.
— Ходите по ближайшим ночным клубам. Тут их предостаточно. Присматривайтесь к официантам, артистам, публике. Может, узнаете среди них кого-нибудь из тех, кто сегодня вечером был в церкви.
Белинда недоверчиво посмотрела на меня.
— Монахини — и в ночных клубах?
— А почему нет? Ходят же епископы на званые вечера?
— Но это не одно и то же!
— Развлечения есть развлечения, и так — во всем мире, — сказал я назидательным тоном. — Особенно обращайте внимание на тех, кто носит закрытые платья с длинными рукавами или бальные перчатки до локтей.
Почему именно на них? — спросила Белинда.
— Подумайте хорошенько и поймете сами. Если обратите внимание на кого-либо из этих людей, постарайтесь выяснить, где они живут. К часу будьте у себя в отеле. Там мы и встретимся.
— А что вы собираетесь делать? — спросила Мэгги. Я неторопливо оглядел зал.
— Мне еще нужно выяснить здесь массу вещей. Могу себе представить, — бросила Белинда.
Мэгги открыла рот, чтобы заговорить, но Белинда была избавлена от неизбежной в таком случае нотации. Зал взорвался восторженными возгласами и ревом восхищения. Зрители повскакивали со своих мест. Раздосадованная актриса решила проблему простым, но остроумным и чрезвычайно эффектным способом: перевернула ванну и, прикрыв ею румянец девственной стыдливости, словно черепашка под панцирем поползла к злополучному полотенцу. Там она встала, завернувшись в полотенце, — Венера, выходящая из морских глубин, и с царственной грацией поклонилась публике — ни дать ни взять мадам Мельба, когда прощается с публикой в театре Ковент-Гарден.
Восторженная аудитория свистела и требовала продолжения, особенно восьмидесятилетние старцы, но напрасно — ее репертуар был исчерпан. Она мило покачала головкой и, семеня, убежала со сцены, оставляя за собой облако мыльных пузырей.
— Этот номер мне нравится! — сказал я. — Держу пари, что ни одна из вас не додумалась бы до такого!
— Пошли, Белинда, — сказала Мэгги. — Нам здесь не место!
Они поднялись и вышли. Проходя мимо, Белинда шевельнула бровью, возможно, даже подмигнула мне — от нее всего можно ожидать — нежно улыбнулась и сказала: