Суворов
Шрифт:
«Теперь половина одиннадцатого часа с полуночи, а я вышел от Суворова, уже отобедав у него, и спешу описать Вам сию беседу. Я пришел в 8 часов. Через полчаса ввели меня в комнату и вызвали к Фельдмаршалу. Тут я нашел четырех Англичан и князя Броглио, адъютанта Принца Конде, пришедшего по делам.
Суворов появился. Это человек небольшого роста, сухой и уже состарившийся, с лицом, покрытым морщинами, и с глазами почти зажмуренными. Он говорил, что оные отчасу у него слабеют, но, когда открывал их, тогда в них виден был блистающий огонь гения.
Одна нога была у него в сапоге, а другая в туфле, потому
Вы возвратитесь в Англию, увидите Его Королевское Высочество (графа д'Артуа. — В. Л.). Скажите ему: наш переход через Альпы ежели не превосходит Аннибалов, то, по крайней мере, оному равняется"… Он продолжал ко всему собранию: "Римляне говорили, что надобно публично хвалить себя для того, что сие производит соревнование". После того, обратясь к Принцу Амеде, произнес: "Наконец армия Конде с нами. Она показала свою стойкость в Констансе. Она составлена из людей, почтенных своею храбростию и добродетелями"».
Расточая комплименты, полководец явно желал ободрить союзников. «Между тем Суворов, — продолжает Марсильяк, — разговаривал об Голландии, просил, чтоб ему рассказывали подробно о всём, до нее относящемся. Но он и сам знал страну сию совершенно».
Эта тема затронута не случайно: в Голландии французы нанесли тяжелое поражение русско-английским войскам. Суворов, остроумно играя словами, заметил: «Англичане — храбрый народ. Это великая нация. Она больше всех приближается к Ангелам… Римляне, — сказал он, — называли себя Царями мира, но Шотландцы никогда от них побежденными не были: они противустояли сим Царям целой вселенной».
Суворов завел речь о своих итальянских и швейцарских сражениях, рассуждал о бесполезности переговоров с противником: «Австрийский Генерал принимает переговорщика, вступает с ним в рассуждение. Между тем Французы переходят Рейн, разбивают его армию и берут его самого в полон. Цесарь сказал, что никогда не должно вести переговоров с варварами… К чему служат переговоры, переписка, сообщения для двух друзей, хотя бы они были Русские, Французы, Англичане или Немцы?» Полководец приложил руку к сердцу: «Оно говорит и устремляет к одной цели. Я, как Цесарь, не делаю никогда планов частных, гляжу на предметы только в целом. Вихрь случая всегда переменяет наши заранее обдуманные планы».
Суворов не скрывал неудач, которыми закончилась блестяще начатая кампания 1799 года, и недвусмысленно давал понять, что австрийское руководство, вступившее в переговоры с противником за спиной союзников, совершило предательство. И совсем не случайным кажется маленький эпизод, завершивший монолог Суворова.
«Далее он рассказал о том, как один из его адъютантов, который тут же находился, упал в пропасть и нимало не ушибся. "Знаете, — сказал он мне, — кто его вытащил оттуда? Чорт, потому что он Франкмасон"».
Игравшие видную роль во Французской революции масоны имели влиятельных сторонников в правящих кругах стран — участниц коалиции.
Замечателен портрет русского полководца, оставленный в воспоминаниях маркиза:
«Суворов
Он отличался точным знанием всех европейских крепостей, во всей подробности их сооружений, а равно всех позиций и местностей, на которых происходили знаменитые сражения.
Он говорил много о себе и о своих военных подвигах; по его словам, "человек, совершивший великие дела, должен говорить о них часто, чтобы возбуждать честолюбие и соревнование своих слушателей".
Обладая военным гением, он судил о действиях с высшей точки зрения. Мне часто доводилось слышать от него следующие суждения: "Получив повеление Императора — принять начальство над армией, я спрашиваю у него, какими землями он желает овладеть? Затем соображаю мой план действий таким образом, чтобы вторгнуться в неприятельскую страну с различных сторон многими колоннами. При встрече с неприятелем я его опрокидываю: это дело солдатское; полководец же, составляя план действий, не должен ограничивать его атакою какой-либо позиции. Неприятель, сторожа существенно какой-либо важный пункт, будет обойден с фланга и даже с тыла и для противодействия вторжению в его страну должен раздробить свои силы"».
Беседы велись на французском. Возможно, маркиз что-то недопонял (император Павел только один раз поручил Суворову командовать армией), но главное схвачено верно: русский полководец стоял за активную наступательную стратегию. Его цель — не просто разбить неприятеля («это дело солдатское»), а победой закончить войну.
Русская армия двинулась через Швабию в Чехию. В Праге Суворов, восторженно приветствуемый жителями, окруженный почтительным вниманием австрийских военных и европейских дипломатов, жил в отеле Витмара, который стал местом паломничества. Шли напряженные переговоры о судьбе коалиции.
Фукс вспоминал:
«На святках в Праге провел Князь время очень весело. Он завел у себя на банкетах святочные игры: фанты, жмурки, жгуты, пляски и проч. Мило было смотреть, как престарелый седой Военачальник бегал, плясал, мешался в толпе своих подчиненных и с какою точностию исполнял то, что ему назначалось делать, когда его фант был вынут.
Все знатнейшие Богемские дамы, Австрийский Генерал Граф Бельгард, Английский посланник при Венском Дворе Лорд Минто и множество иностранных путались в наших простонародных играх. Мы все восхищались, были в то время будто на родине. Но это была последняя песнь лебедя на водах Меандра: в Кракове ожидали его немощи и телесные, и душевные, ускорившие кончину знаменитой его жизни».
В рассказе Фукса главное перемешано с второстепенным. Более удачно нарисовал картину пребывания Суворова в Праге Акинфий Никитич Кононов, назначенный к генералиссимусу ординарцем от кавалерии:
«— Ты какого полка? — спросил меня Суворов.
— Драгунского Шепелева, — отвечал я. Тогда полки именовались по фамилиям своих шефов.
(Павел I переменил не только форму русской армии по образцу прусской, но и, подражая своему кумиру Фридриху, названия полков: со времени появления регулярной армии они звались по месту своего формирования, теперь — по имени шефа полка. Частые перемены шефов приводили к неразберихе.)