Суворов
Шрифт:
Ввод в сражение главных сил не принес Массена успеха. Войска Корсакова, стараясь отомстить за цюрихскую катастрофу, дрались прекрасно, а затем отошли на правый берег Рейна, уничтожив мосты. «Журнал Комаровского» (адъютант великого князя вел по поручению своего шефа хронику кампании) ограничивается лишь краткой записью от 28 сентября: «Г[енерал]-Лей[тенант] Римский-Корсаков донес Господину] Фельдмаршалу], что 26 числа атаковал он неприятеля при деревне Шлатте в окрестностях Шафгаузена и, взяв у него 2 пушки, 1 знамя и несколько пленных, принудил его отступить из занимаемой им позиции».
В тот же день произошел еще один бой. «Корпус Принца Конде, расположенный при городе Констанце (правее Корсакова. — В. Л.), — говорится в «Журнале Комаровского», —
Четвертого ноября последовал ответ Суворова на запрос императора о причинах поражения корпуса Корсакова при Цюрихе. Как ни был разгневан и удручен этим поражением сам Александр Васильевич, он честно признал, что «нашел верными» распоряжения Римского-Корсакова, «поелику они клонились на низвержение неприятеля, в трех пунктах его атаковавшего», и что Корсаков имел «твердую надежду на прибытие Генерал-Лейтенанта Дурасова, в 18-ти верстах оттуда стоявшего». «Сражались, — писал он, — всюду до наступления ночи; ночью получено известие, что Генерал Готце разбит и все дороги, из Цюриха ведущие, неприятелем заняты. Корсаков, пробиваясь сквозь превосходящего неприятеля, отошел к Эглиазу, где и соединился с Дурасовым. Сей, по мнению моему, причиною происшедшего, поелику занят будучи одною лишь канонадою и угрожанием переправы, не поспешал соединитца с прочими войсками, в бою бывшими». Павел отставил и Дурасова, и Корсакова.
Показательны документы французской стороны, относящиеся к альпийской эпопее Суворова. Приводим даты по юлианскому и григорианскому вместо революционного календаря тогдашней Франции.
18 (29) сентября генерал Лекурб пишет Массена: «Тороплюсь сообщить Вам, мой дорогой генерал, что генерал Суворов с русским корпусом от 20 до 25 тысяч человек лично прошел через Альтдорф, направляясь в Муттенталь по горе Колен (через хребет Росшток). Говорят, в его намерение входит снять блокаду Цюриха. Примите меры на правом фланге дивизии Сульта в Гларисе… Кажется, Суворов намерен объединиться с армейскими корпусами Хотце и Корсакова. Я предупредил генерала Сульта, чтобы он наблюдал за Гларисом и предупредил генерала Мортье за Швицем… Я следую за неприятелем с предосторожностями, так как у меня лишь 800 человек… Если генерал Сульт… генерал Мортье… и я… будем действовать вместе, мы сгноим Суворова в горах».
Мастер горной войны, вынужденный под ударами Суворова отходить с одной неприступной позиции на другую, дает авторитетную оценку сложившейся обстановки: русские заперты в Муттенской долине. Выхода у них нет.
20 сентября (1 октября) начальник Генштаба армии Порсон сообщает
Мы надеемся, что войска и он сам будут вынуждены сдаться. Сегодня их сильно атакуют».
21 сентября (2 октября) генерал Сульт предупреждает генерала Мортье: «Остатки ваших войск должны быть готовы к походу, и приготовьтесь завтра сражаться… Если потерпите поражение на Вашей позиции в Швице, то отступайте на Ротенурм и на высоты Айнзидельн, где соединитесь со мной». В тот же день Сульт передает генералу Газану: «Кажется, что со дня на день нас атакуют».
22 сентября (3 октября) Мортье отвечает Сульту: «Тороплюсь сообщить Вам, мой дорогой генерал, что неприятель стремительно покидает Муттенталь. Он оставил в монастыре Муттена 600 раненых. За нашими был самый хороший уход… Неприятель понес значительные потери в последних сражениях. Я прикажу его преследовать. Среди раненых находятся офицеры и русский князь». Мортье явно доволен, что ему не придется снова пережить ужас бегства к Швицу, но не торопится преследовать уходящих на восток русских. Короткое признание в хвастливом донесении Сульту говорит о реальном положении дел: «Их потери, по крайней мере, равны нашим».
В тот же день генерал Салиньи информирует генерала Газа-на: «Неприятель покинул после полудня Муттенталь. Можно предположить, что он направится к Гларису и энергично атакует вас завтра». Газану обещаны резервы, но он предупрежден: «Не нужно ввязываться в генеральное сражение!»
В донесении правительству Франции — Директории — Массена вынужден признать:
«Каждый день мы ввязываемся в смертельные сражения, дни 8-го и 9-го [вандомьера] (19 (30) сентября и 20 сентября (1 октября) 1799 года. — В. Л.) были страшны, в схватках сражались целыми часами прикладами и штыками. Пушки, знамена, пленные, поля сражений в течение одного дня переходили от одной стороны к другой. Страшная резня на всех позициях — вот что происходит здесь каждый день.
Переход Суворова от Белинцоны до Глариса уже стоит ему двух проигранных сражений. Дни 3-го и 4-го вандомьера (разгром корпуса Хотце и поражение Корсакова. — В. Л.) дали первый импульс к успеху кампании. Швейцария, как я вам об этом часто говорил, граждане Директора, это ключ от Франции, мишень для стран коалиции».
Как мы помним, Массена и его генералы собирались пленить Суворова и его армию. Вместо этого приходилось доносить о «страшных» повседневных боях, умалчивая о своих потерях. Чуть ли не десять раз в переписке французских генералов упоминается «русский князь», оказавшийся среди оставленных в долине раненых.
Поручик Орловского мушкетерского (генерал-майора Мансурова) полка князь Мещерский 3-й звался Константином. Сочетание слов «князь» и «Константин», учитывая горячку тех дней, могло породить у французского командования смутную надежду на то, что в плену оказался сын российского императора Константин Павлович. Князь Мещерский умер от полученных ран вечером 24 сентября.
23 сентября (4 октября) Сульт выражает Газану свое недоумение: «Я с удивлением увидел, мой дорогой друг, что войска, которые вы имеете в этом месте, никакого движения не произвели».
Французы кинулись догонять уходившую русскую армию, но все попытки разгромить арьергард, которым командовал Багратион, не увенчались успехом. Сберегая последние патроны, русские переходили в штыковые атаки, заставляя противника постоянно останавливаться и даже отходить.
Преследовавший Багратиона Молитор красочно расписал в донесении Сульту от 26 сентября (7 октября), как его артиллерия громила русский арьергард, как в руки победителей попали 1800 пленных и… три маленькие горные пушки (брошенные из-за отсутствия зарядов). Но как он ни преувеличивал потери противника, ему всё же пришлось признать, что «остатки русской армии в плачевном состоянии, умирая с голода, пересекли высокие горы, которые отделяют долину от Гризон» — иными словами, ушли.