Суворовец Соболев, встать в строй!
Шрифт:
Володя смотрел на девушку необычно. У Саньки бы глаза устали так смотреть. Казалось, его взгляд наполнен незримой энергией, адресованной девушке. И сила его концентрировалась на то, чтобы заворожить, охватить, притянуть, хотя бы на мгновенье оборотить её улыбку к нему. А девушка встряхивала золотыми прядями и даже не догадывалась о заряде чувств, направляемом в её сторону. Этот заряд пролетал мимо или просто отражался блеском её золотых волос и ответом её удивительной улыбки.
Санька опять поймал себя на том, что вновь уставился на девушку. Но не это беспокоило. В голову приходили
Санька вновь вспомнил слова Володи о космосе человеческих миров. Если мир людей – это космос, то кто же она, эта красивая девушка? Кто она, если дарит тепло от падающего на неё света? Кто? Света, света, света – думал он, и слова вращались у него в голове. – Света – планета. Наверно, юная голубая планета, как наша Земля. Такой, наверно, увидел её Гагарин, когда первый раз поднялся выше всех, или этим летом Титов, чтобы увидеть и рассказать всем, какая она красивая, наша планета. Вот что получилось, — удивился Санька. – Для меня девушка – планета, для Витьки – просто Лидка, на которой он вздумал жениться, а для Володи кто она? И кто для неё Володя?
Команда «Равняйсь! Смирно! Равнение направо!» заставила Саньку сначала вытянуться, а потом повернуть голову в сторону полковника Зотова в квадратных роговых очках и замполита училища полковника Пескарёва. С ним шли сухонький и убелённый, как облако, старичок и пожилая приятная женщина. На старике болтались широченный брюки и пиджак, рукава которого сплывали с плеч.
Санька медленно, как в тумане, переводил взгляд от девушки к гостю, и снова возвращался к ней. Притяжение голубой планеты действовало на него, и он уже не сопротивлялся ему.
Слова полковника Зотова, которые всё время поправлял очки, обрамлявшие его квадратное лицо, Санькой не воспринимались. Он не заметил того момента, когда полковник пригласил выступить старика, как тот спокойно, без волнения вышел вперёд. Старик скрипучим голосом стал рассказывать о том, как он с Красной Армией шёл из Сибири, участвовал в штурме Волочаевской сопки. Говорил старик монотонно и много, и казалось, что внутри у него работает автомат, который выдаёт определённые порции слов в определённое время. В строю зашептались, и Санька вновь перевёл взгляд на Лиду. Она улыбалась. Володя смотрел на неё своим удивительным взглядом.
Затем был концерт. Витька лихо отплясывал маленького будёновца, по роли всегда не успевал, рассмешил зал и собрал больше всех аплодисментов.
Евгений Эдуардович в новеньком костюмчике и рубашке с жабо улыбался и издалека чуть ли не пальчиком хлопал Витьку по плечу.
Лида танцевала медсестру. Санька, сидевший сбоку во втором ряду, видел, как она поздравила Витьку, обняла и поцеловала в щёку. Он смутился, но не вырвался. И Санька подумал:
«А как бы я вёл себя на его месте?..»
После концерта роты развели по казармам. Желающие стали собираться в увольнение. Витька засобирался в автопарк, где его ждал майор
Зачем им автопарк показывать? – возмущался Витька. – Посмотрели бы соревнования по боксу, кино, а автопарк зачем?
Наконец он махнул рукой:
— Пошли, Санёк. Пусть смотрят. Заодно и нас покажут, как экспонатов. Пусть любуются.
Витька натянул фуражку и решительно вышел из казармы, даже не оглядываясь. Он был уверен – Санька идёт следом.
У спортивной площадки он замедлил шаг, остановился и заговорщицки кивнул Саньке. По вязовой аллее вдоль спортивной площадки, держась за руки, мирно прогуливались две девочки. Витька приложил палец к губам и на цыпочках пошёл к ним. Санька узнал девочек. Это была Витькина партнёрша Танечка и девчонка с льняной косой, которая, с Витькиных слов, вроде бы смотрела на него. Витька тихо сопровождал их по аллее. Девчонки, держась за руки, напевали индийскую песню в их собственном переложении.
— Итек — Дана, Итек – Дана, Дана у фонтана… — из содержания песни следовало, что Итек и Дана – это парень и девушка. Где находится Итек, определить было трудно, но Дана, безусловно, ждала его у фонтана.
Наконец Витька приблизился к девчонкам и во всю мощь своих лёгких заорал:
— О, Раджи Капур, посмотри на этих ду-у-у-у-ур!
Рёв мгновенно сдул девчонок по обе стороны аллеи, а Витька схватился за живот и зашёлся в смехе.
— Ну и дурак ты, Витенька, — сказала ещё бледная Танечка, придя в себя. Витька продолжал трястись. – Лысый дурак, — злилась девчонка, но и это не подействовало. Тогда Танечка зло крикнула:
— Ты и твой дружок – дураки набитые. – Её подружка презрительно измерила Саньку взглядом с ног до головы, резко повернулась и вместе с Танечкой пошла прочь.
— А я причём? – растерянно спросил Санька.
— А ни при чём, — вдруг перестал смеяться Витька. – Тоже дурак. Пошли.
— Наверно, дурак, — согласился Санька. – Рядом с тобой на цыпочках шёл, чтобы под ухом гаркнуть. А может, ещё глупее. Надо было бы тебя по уху огреть. Ведь догадался, что ты собираешься сделать.
Воробей из второй роты
В лице у Кольки Воробьёва из второй роты было что-то куриное: маленький острый нос, кругленькие голубые глазки и куцый ёжик над узким лобиком. И похож был Колька не на белую инкубаторскую птицу, а на рябую, дворовую. Усиливали это впечатление колонии красных угрей, собравшихся на щеках и разбегающихся по всему лицу. Угри Воробья беспокоили и, чтобы отвлечь внимание, он, где мог, снимал гимнастёрку и обнажал кованые мышцы. Воробей напрягался, и под его кожей натягивались стальные тросы. И всё ж, несмотря на его атлетическую мощь и способность не уставая крутиться на перекладине, а также умение ребром ладони рубить толстые чурки, в роте Воробья не произвели ни в какую более солидную птицу и вечно задавали ядовитые вопросы: