Суюнчи
Шрифт:
— Что вы, я не обижусь, они же дети…
Анзират, ничего больше не сказав, сняла с перекладины майку, встряхнула ее.
Ища свою добычу, коршун все еще кружил над деревней.
Рано утром по сельской дороге с радостным криком: «Суюнчи 1,
А ему навстречу, низко опустив голову, в бекасамовом халате, опоясанный разноцветным белбаком, шел согбенный горем Шермат. Вместе с ним, громко всхлипывая, шли его дети. Позади них несколько мужчин несли на плечах гроб.
— Папа! Мама родила! Мама родила девочку! — крикнул Нурилла, не разобравшись что к чему. — У нас теперь сестренка!
Но Шермат будто не расслышал его слов.
— Я знаю, ты не любишь девочек, — заплакал от обиды Нурилла. — Тебе только мальчик нужен был. Зато бабушка любит девочек, теперь ей будет кому излить душу…
— Бабушка наша умерла, глупый! — с горечью сказал Сайфулла.
— Как умерла?
Шермат взял сына за руку.
— Только не плачь… — сказал он ему, а у самого по лицу текли слезы.
И у мужчин, которые несли на плечах гроб, и у всех людей, что бесконечной вереницей замыкали траурную процессию, — у всех лица были печальными и мокрыми от слез.
По тропинке, с чемоданом в руке, возвращалась из города Назира. По соседней тропинке кто-то нес на себе огромную охапку сена. Это был Абдулла.
— Назира! Это ты? — радостно улыбнулся он, сбрасывая с себя сено. — Надо же! Смотри, как за год изменилась. Еле узнал.
— Разве изменилась? — засмеялась Назира.
— Дай, я понесу, — Абдулла взял ее чемодан.
— А
— За сеном потом вернусь.
— Как ты вырос! — обрадованная встречей, сказала Назира.
— На шесть сантиметров! — гордо выпрямился Абдулла.
— Ну, как поживаете тут, — спросила Назира, — какие новости?
— Какие могут быть новости? Живем потихоньку. Папа с мамой помирились. А так все по-старому. Только вот бабушки не хватает, — вздохнул Абдулла. — После се смерти в деревне как-то тихо стало, даже скучновато… Дед Халмат почти не появляется на людях, болеет часто. Старуха Мастан только и знает, что плачет, вспоминает бабушку. «Хоть она была вредной старухой, — сказал председатель про бабушку, — но она была совестью нашей деревни.» Это я сам слышал. Странно, разве у деревни бывает совесть?
— Наверное, бывает, — сказала Назира.
— Не знаю, правда или нет, но говорят, Даже продавец Гайбулла к ее могиле цветы принес.
— Абдулла…
— Что?
Назира внимательно посмотрела на него. Потом сказала:
— Идем, я тебе кое-что покажу!
Абдулла, пожимая плечами, удивленно поплелся за ней.
Когда они подошли к берегу, корова Хашимджана как раз переплывала реку.
— Эту корову хозяин давно продал в соседнюю деревню. А она каждый день вот так переплывает на наш берег, — задумчиво повторяла услышанное от Анзират Назира. — Вот так каждый день. Чтобы поить молоком семерых маленьких детей Хашимджана.
В глазах Назиры что-то блеснуло.
— Ты чего? — не понял Абдулла.
— Я? — часто моргая, посмотрела Назира на Абдуллу и улыбнулась. — Нет, ничего. Так просто.
И они пошли рядом.