Суженый-ряженый
Шрифт:
До Тани наконец дошла созданная ею двусмысленность ситуации.
– - Знаю, -- постаралась она исправить положение и, заметив смятение в глазах молоденького, немного лопоухого милиционера, любезно пояснила: -- Это любовник моей соседки. И у меня нет ни малейшего желания с ним ехать.
Судя по его слегка порозовевшему лицу, юный страж порядка был несколько смущен Таниной тирадой, однако с собой он справился быстро.
– - Знаете, девушка, подсаживаться к незнакомым мужчинам опасно, -- авторитетно сказал милиционер, --
– - Он еще раз с сомнением взглянул на ее разновысокие туфли.
– - Так что, думаю, лучше бы вам поехать с ним.
– - Давайте, Таня, не капризничайте, -- подхватил Захаров.
Ну, прямо рыцарь в сверкающих доспехах, бросающийся на помощь прекрасной даме! И надо же, он знает ее имя. Впрочем, сейчас он просто хочет окончательно убедить милиционера в том, что они знакомы и никакой опасности от него не исходит. А у нее действительно нет другого выхода. Во всяком случае, разумного.
Мужчины понимающе переглянулись, и снова оба уставились на нее.
Сделать разумный шаг Тане мешало упрямство, но под их выжидающе-снисходительными взглядами она чувствовала себя полной дурой. Однако даже несмотря на это, победили-таки остатки ее разума, и она позволила Захарову принять на себя бремя рыцаря в сверкающих доспехах.
8
Некоторое время ехали молча. Как и тогда в лифте, Таня старательно сохраняла на лице отсутствующее выражение и взгляд "в пространство", а Захаров, уделяя дороге большую часть своего внимания, не забывал все же и о своей пассажирке.
Наконец, когда молчание сгустилось настолько, что его давление стало ощущаться физически, он спросил:
– - Скажите, Таня, вы убежденная феминистка?
Она удивленно вздернула брови:
– - Это вы о том, что я не хотела с вами ехать?
Бросив взгляд на оторванный каблук, который она все еще сжимала в кулаке, он усмехнулся:
– - Да нет, скорее о том, что вам нравится ставить мужчин в неловкое положение.
– - А-а, -- догадалась Таня, -- вы о том, что я назвала вас любовником своей соседки...
– - Нет, я больше о том, что своим заявлением вы вогнали в краску бедного милиционера.
– - Ну, откуда мне было знать, что, окончив не только среднюю, но еще и милицейскую школу, он умудрился остаться столь неиспорченным? Зато все сразу разъяснилось, и он тут же перестал подозревать вас в гнусных по отношению ко мне намерениях.
– - Ага. Значит, вы действовали исключительно в моих интересах. Спасибо. Я только очень надеюсь, -- с легким нажимом произнес Захаров, -- что хотя бы из женской солидарности никому больше вы не станете давать подобные разъяснения.
– - Так вот что вас в действительности беспокоит!
– - Тане вдруг ужасно захотелось его подразнить.
– - А вы никогда не слышали, что кроме женской солидарности существует еще и женская стервозность?
– - Демонстрируете свою?
– - вежливо поинтересовался
– - Вы на редкость догадливы. Но не волнуйтесь, я больше никому ничего разъяснять не стану, поскольку вмешательство в чужие семейные дела считаю занятием на редкость неблагодарным. Если вдруг вы не в курсе, Ирочке я это уже сказала.
– - Я в курсе.
– - Кстати, это не слишком большая жертва с вашей стороны?
Захаров вопросительно вскинул брови:
– - Что именно?
– - То, что вы решили меня подвезти, -- с готовностью пояснила Таня.
– - Если Ирочка увидит, что ее тайный любовник совершенно открыто общается с ее соседями, она ведь может и бросить вас.
– - Уже бросила. Надо сказать, очень деликатно и дипломатично. Так что нынче мой статус изменился, теперь я бывший любовник вашей соседки.
– - Вообще-то я всегда знала, что Ирочка -- женщина практичная.
– - А вы?
– - Пользуясь тем, что они как раз остановились у светофора, Захаров посмотрел на нее в упор.
– - Не слишком. Но любовник мне не нужен, -- на всякий случай сообщила Таня.
Она не отвела глаз, и эта игра в гляделки так захватила обоих, что Захаров чуть не пропустил зеленый свет. Из транса его вывел короткий сердитый гудок шестисотого "мерседеса", желавшего двигаться дальше.
Вообще-то он вполне мог сказать, что вовсе не предлагает ей себя в любовники, тогда бы она опять почувствовала себя полной дурой. Но отчего-то не сказал. Тем не менее именно так Таня себя и чувствовала. Наверное, потому что молчание затягивалось, опять грозя затопить все тесное пространство машины.
– - Между прочим, мы с вами так и не познакомились, -- произнес наконец Захаров.
– - Я знаю, что вас зовут Таня. Ну а меня Глеб.
Свою реплику она пропустила, хотя тоже могла сказать, что знает, как его зовут. Но отчего-то не сказала.
Таким образом, бремя поддержания светской беседы легло на плечи Захарова. Объехав еле-еле ползущий троллейбус, он спросил:
– - Мне показалось, или я действительно видел вас в Фонтанном доме?
– - Вероятно, не показалось, поскольку я действительно там была.
– - Вы, Таня, тоже архитектор?
– - Нет, я искусствовед. Иногда пишу об архитектуре.
– - Немного подумав, она добавила: -- И об архитекторах.
– - Случайно, не в журнале "Архитектурные излишества"?
– - В его голосе отчетливо слышались нотки неприязни.
– - И в нем тоже.
– - Таня вздохнула, понимая, что, кажется, пришло время признаваться.
– - Ну, тогда, полагаю, у меня не было необходимости представляться, -- пробормотал Захаров.
– - Мне только что показали статью в последнем номере вашего журнала...
Вот и замечательно! До него уже дошло, кто она такая, так что и признаваться не придется.
– - ...которую написал некий Станислав Амельченко, вы, наверное, тоже видели...