Свадьба без согласия невесты

Крюс Кейтлин

Я расправил плечи и поменял позу, словно участвовал в рукопашном бою. Да это он и был.

– Представить даже не можешь, что мне без разницы, да? – парировал я, но смотрел на нее уже по-другому. Не как на пешку, а как на противника. Сначала нож, потом удар.

Пока что Имоджен Фитцалан казалась гораздо более интересной, чем я ожидал.

Я не был уверен, что знаю, что с этим делать.

– Насколько мне известно, – холодно сказала она, – ты единственный, кто не видит между нами разницы.

– На

самом деле это не так.

– А может, и так. Сразу видно, выбору невесты уделил много времени. Ты не видел фото? Разве ты не знаешь, что у нас с сестрой общая только половина крови?

– Не могу сказать, что я много думал о твоем внешнем виде, – ответил я, пытаясь поставить ее на место.

Но вместо этого странное создание только рассмеялось.

– Такого человека, как ты, не заботит внешность будущей жены? Крайне нехарактерно.

– Даже представить не могу, что ты там нафантазировала обо мне и моем характере.

– Я сделала выводы, основываясь на фото в Сети. – Ее брови взлетели вверх. – Ты предпочитаешь общество вполне определенного типа женщин.

– Меня волнует не их тип, а хотят ли их другие мужчины.

Это была чистая правда, и все же что-то в этих словах казалось почти… натужным. Словно мне должно быть стыдно произносить такие вещи вслух, при том что я много раз говорил это прежде.

Но, конечно, не девушке, на которой собирался жениться.

– Ты любишь трофеи, – сказала она.

– Я коллекционер, Имоджен. Люблю только лучшее.

Она улыбнулась, но это больше было похоже на оскал.

– Ты будешь страшно разочарован.

Впрочем, казалось, ей польстили мои слова.

Я придвинулся к ней ближе. Увидел, как сильно бьется жилка на ее шее, как расширились ее медные глаза. Я протянул руку и взял один из золотисто-рыжих локонов, ожидая, что волосы будут жесткими. Как и она сама.

Но локон был шелковистым и ласкал кожу. Меня словно обожгло огнем.

Если бы я был склонен к самообману, я бы сказал себе, что чувствую совсем не это.

Но я построил свою жизнь и свое состояние исключительно на жесткой честности. К себе и к другим, чего бы это ни стоило.

Я знал, что хочу ее.

Она вытянула руку, словно хотела оттолкнуть меня, но, похоже, передумала, и это подняло ее еще на одну-две ступеньки в моих глазах.

– Ты не ответил на мой вопрос. Почему ты выбрал меня?

– Возможно, я настолько влюблен в фамилию Фитцалан, что с того самого дня, как встретил твою сестру, жаждал только одного – возможности породниться с твоим отцом. И ты должна знать, Имоджен, что я всегда получаю то, что хочу.

Она сглотнула.

– Говорят, ты чудовище.

Я был так поглощен разглядыванием ее губ, представляя, каково будет почувствовать

их на самой голодной части моего организма, что почти пропустил, что и как она сказала. А главное, выражение ее лица в этот момент.

Словно она больше не играла в игры.

Словно она по-настоящему меня боялась.

А я посвятил свою жизнь тому, чтобы как можно больше людей боялись меня, потому что здоровый страх порождает уважение, и мне было все равно, боятся ли они меня, пока уважают.

Но почему-то мне не хотелось, чтобы это относилось к Имоджен Фитцалан. Моей невесте.

– Те, кто говорят, что я чудовище, обычно бедные неудачники, – сказал я ей, осознавая, что мы находимся слишком близко друг к другу. И все же ни она, ни я не двигались, чтобы увеличить дистанцию. – Им выгодно называть меня так, потому что от кого можно ожидать победы над существом из мифов и преданий? Поражения не имеют значения, если перед вами монстр, а не человек.

Она изучающе смотрела на меня.

– Значит, ты хочешь быть монстром. Тебе нравится это.

– Можешь называть меня как хочешь. Я все равно женюсь на тебе.

– И снова тот же вопрос. Почему на мне?

– Почему тебя это так волнует? – Я не стал бороться с желанием взять ее за подбородок. Она, хоть и замерла, не отпрянула. – Я знаю, что ты всю жизнь готовилась к этому дню. Какая разница, я это буду или кто-то другой?

– Есть разница.

Ее голос был яростным и тихим одновременно. И в ее прекрасных глазах тоже светились эмоции, хотя я не мог понять, какие именно.

– Твое сердце занято? – спросил я. Во мне пробудилось какое-то новое чувство. – И поэтому ты осмелилась прийти ко мне?

Это потому, что она моя, сказал я себе. Вот почему я почувствовал этот нехарактерный для меня приступ собственничества. Я никогда не испытывал ничего подобного к женщине, это правда. Даже к Селесте, хоть и хотел в свое время вернуть ее.

Да, я хотел Селесту.

Но совсем иное – знать, кто по праву твой.

Имоджен была моей. И точка. Я заплатил за эту привилегию – по крайней мере, так это организовал ее отец. Мы с ним знаем правду.

Я богат, мои власть и могущество не имеют равных. Я забочусь о сестрах и матери, потому что так мне диктуют честь и долг, а не потому, что они заслуживают этого. И потому, что я не хочу, чтобы они были слабыми звеньями, через которые другие могли бы подкосить меня.

Но в остальном у меня нет ни обязательств, ни привязанностей, и я посвятил все свои дни искусству преумножения денег.

Реальность такова, что Дермоту Фитцалану нужны мои богатства. И моя способность увеличивать их. Он нуждается в этом гораздо больше, чем я нуждаюсь в родословной его дочери.