Свадьба-Развод и наоборот
Шрифт:
Во время этих новогодних праздников родители часто отправляли их вдвоем погулять, посмотреть обновленную столицу, которую Сережа два года не видел! Они, побывав уже на всех московских достопримечательностях, однажды поехали на Воробьевы горы. Ветер свистел, Оля зябко куталась в свою коротенькую шубку, и тут Сережа подошел, обхватил ее, укрыл собой от ветра и сказал: "Олька, я люблю тебя, выходи за меня замуж". И Оля тут же откликнулась, как эхо: "И я тебя люблю, Сережа. Я согласна...."
Сережиной маме тоже не понравилась идея Оли жениться немедленно. Мол, летом приедете к нам, все обдумаем, а уж в сентябре, как принято... но Оля сказала ей на ухо наедине: "Вы не думайте ничего, у меня все нормально. Но я почему-то боюсь, что передумаю..." И тогда Сережина мама согласилась и
Свадьбу сыграли в первую неделю февраля. Ольга помнит, как она бежала из ЗАГСа к машине за руку с Сережей. Накинутая шубка упала на снег, и она в одном платье, вздрагивая то ли от ветра, то ли от ощущения счастья, мчалась этому ветру навстречу... А Сережа поднял шубку и все пытался укутать ее плечи, чтобы она не замерзла... А потом дома было шумное застолье, все бегали из комнат в кухню, квартира показалась еще теснее. Помнится, новоиспеченная свекровь еще сетовала, что зря не заказали столик в ресторане - ничего, что дорого, потянули бы...
И еще Ольга вспомнила, что она сама думала, сидя рядом с Сережей во главе праздничного стола. Конечно, предвкушала что-то вроде мести: как явится после каникул в институт с обручальным кольцом. То-то вытянутся физиономии у девчонок (и точно, выражения их лиц превзошли все Ольгины ожидания, а бывший любимый так и вообще словно потерял дар речи...) Думала она и о том, что зря не обращала на Сережу внимания до сих пор. Вон он какой надежный, сильный , спокойный - не то что она, которая дергается по любому поводу... И конечно, она его любит, тут и сомневаться нечего: как же вовремя он появился, надо же! И еще постоянно думалось: "Не сбилось ли платье, пока я бежала? Не размазалась ли тушь? Фу, как тут жарко, хоть бы форточку открыли... Интересно, будет ли он мне приносить цветы? Перед свадьбой не носил, но так ведь зима... Он хоть и сильный, но какой-то нерешительный увалень: без маминого руководства шагу не сделает. Ну ничего, пока я буду вместо мамы, а там мы недостатки все уберем, будет настоящий мужчина, глава семьи. Кстати, надо непременно купить стиральную машину и новый холодильник, Сережа уже говорил, что определился с будущей работой, вот только закончит институт... А интересно, где мы будем жить?"
Ольга не знала, что Сергей в это время думал совсем о другом. Что наконец-то он перестанет подчиняться маме - теперь он взрослый женатый мужчина, не какой-нибудь там подросток. Что в кои-то веки мама будет жить далеко от него - не бросит же она свой домик! Он ей так красочно расписывал, как летом туда будут ездить внуки - а то еще вздумает его продать и переехать в Москву, нет уж... Да и с внуками ей придется подождать: работа, аспирантура... "Понимаю, что она хочет. Но я ведь тоже живой человек... А вот Ольга - все же она немного взбалмошная. Но понятно, молодая еще.. И слишком много крутится у зеркала. Интересно, будет ли она вести хозяйство, как мама? Хотя куда денется - она ведь женщина... А если что не так, ведь она меня послушается в конце концов, я же старше и мужчина - хватит с меня дамского ига! Фу ты, черт, как же неудобно в этом костюме, говорил ведь матери - не покупай без примерки, но все спешила - скорей, скорей... Будто квартира от меня убежит. Да, а где же мы теперь будем жить?"
Этот вопрос встал на обсуждение на второй день после свадьбы. Пока молодые спали (а Олина сестра уехала с классом в какой-то зимний лагерь), все родители с утра собрались на кухне. "Хорошо, - сказал Олин папа.
– Сережку непременно пропишем. Но жить-то им тут как? Конечно, у Оли своя комната. Но ведь тесно будет. Да, со временем нас снесут и им наверняка отдельное жилье дадут. Но когда это еще будет, пока ведь одни разговоры?" Тогда бывшая соседка сказала: "А снимите им пока квартиру!" Московские родственники только руками развели: "На какие средства?
...Ольга поежилась оттого, что дождевые капли попали за шиворот. "Проклятый зонтик, давно пора новый купить: сколько говорю Сергею, все забывает, а на праздники дарит какую-то ерунду..." Оля вспомнила, что не за горами ноябрь, а там и ее юбилей - двадцать пять лет. Как праздновать? Кого звать? Родителей, сестру, свекровь, которая ради такого случая непременно приедет из своего Крыма - тем более что зимой там есть нечего, да и вообще жизнь там несладкая? В общем, праздник получится что надо: ни одной родной души...
Первые полгода она с Сергеем прожила как в тумане. Помнит только, что он очень озабочен был вопросами предохранения. Она спрашивала недоуменно: "Сережа, ну что ты так?" На что он отвечал: "Извини, Оленька, но тебе после того... той операции нужно года полтора выждать, прежде чем беременеть. Поверь, я все-таки медик." И она согласилась. Таким образом первые два года о детях не говорили, а потом он откровенно сказал, что категорически против, и ведь даже не обманешь его, не "залетишь" против его воли - медик, черт бы его побрал!
Детей хотелось, наверное, чтобы хоть кому-то в доме быть нужной, хоть для кого-то жить. Разумеется, она все делала по дому - часто автоматически, а часто для того, чтобы показать мужу, что она не бездельница, что от нее в доме хоть какая-то польза: "Что там твои деньги, я тоже работаю, да вот еще и по дому кручусь, пока ты сидишь тут со своими журналами да газетами..." Но он ее злобно-страдальческих намеков словно не понимал: потому что на самом деле, как оказалось, думал, что это он ломается на работе с утра до вечера, вот это действительно достойно внимания, а ее хозяйственные дела никого не удивят, ничего в них нет сложного. Да тем более она обязана это делать - ведь она женщина!.. А однажды, когда разговор о детях дошел до неимоверного накала, муж в сердцах бросил: "Да куда тебе детей, ты посмотри на себя, вся за взводе, и их невротиками сделаешь, да к тому же дети ухода требуют. А кто же тогда тут будет готовить, убирать и стирать мне рубашки? Да и вообще неизвестно, сколько все это продлится..." Тут он осекся и резко умолк. Вот и не поймешь его, где он шутит, а где правду говорит...
Ей вспомнился еще один свадебный эпизод. Когда подвыпившие гости закричали дежурное "горько", Ольга, покраснев, поднялась из-за стола. А Сергей остался сидеть. С неожиданной решительностью он сказал: "Мама, ну я же тебя просил.. почему я должен целоваться при посторонних?" Гости смутились, а у Ольги выступили на глазах слезы, она прошептала: "Ты меня не любишь?!" Для нее-то это "горько" вообще было как символ всей свадьбы. А он, заметив общее замешательство и слезы жены, тоже поднялся: "Господи, ну раз для тебя это так серьезно..." Обнял ее, поцеловал в губы и сел: "Ну все, хватит, теперь давайте просто праздновать."
Тогда, хоть и было ей неприятно, в глубине души она подумала: надо же, значит, принципе таким методом всегда можно добиться своего... И потом, чуть что было не по ней, она непременно рыдала. Но вначале Сергей шел у нее на поводу, а в последнее время перестал реагировать на ее слезы - вернее, это его только раздражало. И он уходил курить на балкон или отправлялся на преферанс к приятелям. В квартире-то далеко не разбежишься - однокомнатная... Не та уже, конечно, что снимали в первый год женитьбы. Как раз к годовщине свадьбы все-таки начали расселять дом, и молодые правдами и неправдами получили отдельное жилье, которое по родительскому наказу тут же приватизировали - конечно, в равных долях. Ольга тогда еще подумала, что вот мечта свекрови исполнилась - теперь у ее сына есть в Москве и прописка, и своя жилплощадь!.. Но тут же перестала об этом думать. Тем более что отдыхать в Крым худо-бедно, но ездили все еще...