Свадьба в Бурдеях
Шрифт:
— Я пере… пу…. таль… сеньо…. ра Рая, — ему не хватало воздуха, и речь его была обрывистой. — О мама, рогацци!
— Ой…ееееей, — только и смогла выдохнуть Раиса.
Она быстро поднялась с постели и даже забыла, что стоит перед ним обнаженная. И в этот миг Профессор прозрел. Он отчетливо увидел каждый миллиметр ее прекрасного тела. Олег просто стоял и любовался этим великолепным женским станом.
— О Господи, что же я наделала, — шептала бедная женщина. Наконец она осознала, что ей как минимум необходимо накинуть халат.
— О, сеньора, — Олег умоляюще сложил ладони, — Конфедициаль!
— Ты прав Марио, —
— Си, си…
Она подобрала его одежду с пола, всунула ему в руки и нежно вытолкала за двери.
— Етить твою мать! — вот и все что смогла произнести растревоженная вдова.
Олег сразу нашел нужные двери. Потянул за ручку, но они не открывались. Постучал, а в ответ была тишина. Так он простоял минут десять, слушая храп Председателя со стороны дивана. Оделся, снова постучал. И опять безрезультатно.
'Что же это? Что за глупая игра?', антиквар не знал, что ему делать дальше. Не идти же снова к маме. Тихонечко Профессор прошел в коридор, надел туфли и вышел на улицу. Вздохнул во всю грудь прохладного ночного воздуха, вынул разбитые очки и водрузил их на нос. ' А что? Все лучше, чем слепому быть', от этого вывода он даже повеселел. 'Прибор и лопата, в кустах под окном. А как же сумка? Она ведь в Анютиной комнате. Да фиг с ней!',- так рассуждая сам с собою, он очутился под окном невесты. Окно было закрыто и шторы в нем висели сплошным полотном. 'Стукнуть в него что ли?', но незабываемый вкус губ Раисы, окончательно смутил его решительность. Профессор подобрал с земли аппарат и включил его. И тут он как будто ощутил на себе взгляд из Анютиного окна. Олег мгновенно повернул голову, но там никого не было, и лишь штора слегка колыхнулась. 'Да, кина сегодня не будет!', тяжело вздохнул авантюрист и со своим нехитрым имуществом, крадучись покинул такой гостеприимный и заветный двор.
Он шагал по лужам в кромешной тьме, со смешной бабочкой в белой рубашке, и если бы ему повстречались местные гуляки, они непременно бы его побили. Но на счастье путь деревенской улочкой был чист. Где-то вдалеке показался робкий свет автомобиля. 'Лишь бы не милиция!', встревожено подумал Олег и прижал к себе саперную лопатку и детектор. Свет становился все ярче и Олег остановился. 'Хоть бы ты скотина на ближний переключилась! Ни черта ведь не видно….' Машина метров за десять перед ним остановилась. 'Все! Я попал!', понял Олег и примерился к изгороди из палок, прикидывая как ему лучше через нее перебраться. Дверь в машине открылась, и оттуда зазвучал такой родной голос.
— Эй! Несчастье, ты куда собралось?
Голосок принадлежал Риточке. Ритулечке. У Олега навернулись на глаза от счастья слезы:
— Как же ты меня нашла?
— Вот Танюша смотри на него, во всей красе и глупости, — жена Жорика была в своем амплуа. Цинично-ироничном. — А где же твой дружок? Бочок корове малолетней греет?
— Риточка, так он уехал давно, — Профессор махнул рукой в сторону восходящего солнца и, отвернувшись в сторону, сорвал ненавистные усы.
— Ты мне баки не заливай, пока не сдашь его в машину не сядешь!
— Я клянусь тебе своими каталогами, уехал он давно!
— Риточка, ну поверь ему, — жалобно ее попросила Таня.
— Вот не умеешь ты с ними, — огрызнулась подруга. — Залазь давай, колхозник в бабочке! Только рухлядь свою в багажник положи….
Затем она взглянула на
— Портки и чебуреки свои туда же брось!
— Я все помою Ритуля, ты только не беспокойся… — горячо убеждал ее Олег, быстро выполняя приказ.
— А куда же ты денешься, — проворчала Рита и когда за авантюристом захлопнулась дверь, они тут же тронулись с места.
На выезде из села начался асфальт, и грозная женщина прибавила газу, но не проехали они и километра, как впереди на обочине кто-то отчаянно замахал рукой.
— Уж не Жорик ли? — супруга зорко всматривалась в маячивший силуэт. — Он самый!
Действительно это был он. Такой же грязный, но только без бабочки.
— Отлов придурков закончен, — подытожила Рита и дала по тормозам.
Выйдя из машины, супруга закричала на Жорика и кажется даже, пару раз его ударила. Но Олег и Танюша этого не видели. Он виновато смотрел в ее глаза, а она на него и не была в обиде.
— Замерз?
— Пустое, отогреюсь….
— А я скучала милый за тобой.
— И я….
– его слова застряли в горле,
и образ женщины с косой,
прекрасной феей,
затуманил взор….
Потом они искали тракториста, вытягивали Жорину машину из болота, под незабываемый, перченый фольклор Риты. Но было видно по ней, что она совсем не злится, а просто так — куражится.
Профессор на вопрос друга:
— И что же ты там нашел?
Сжал покрепче заветный рубль в кармане и ответил с честными глазами:
— Да пробки от вина одни там, мусор в общем, ничего интересного.
В конце пути Рита его помиловала и разрешила вернуться обратно в кафе. Правда цену при этом за пользование столиком назначила немалую, бизнес-вумен одним словом. С Танюшей было сложнее. Ну не мог он ей сказать, 'Я люблю другую, между нами все кончено….' Да и где она та другая?
Через пару дней, рано утром, Олег взял с собой в кафе карандаши и альбомную бумагу. Ко всем его достоинствам, антиквар хорошо еще и рисовал. Так вот пока никого не было, он в небывалом вдохновении изобразил обнаженную Раю. Она стояла среди цветущих кустов картофеля, а на небе он нарисовал луну бананом и звезды. Руками она держала длинную, русую косу и с тоской глядела своими изумрудными глазами. Полюбовавшись работой, Олег немного подумал и написал внизу следующие строки:
Она, Влюбленная в рассветы, Росой омыта, солнцем обогрета, Овеяна ветрами и любима небесами — Одна…. Любовь, мечта и страсть моя….И поставил дату.
Затем он согнул лист на четыре части и спрятал его от самого себя, подальше, в карман.
Глава 12
После незабываемой ночи в Бурдеях прошло более двух месяцев. На улице стоял холодный октябрь, а за окном хлестал бесконечный дождь. В кафе 'Три кардинала', за привычным столиком в углу сидели два закадычных друга — Олег и Жора. За стойкой бара вместо белокурой красавицы чинно восседал пожилой бармен с закрученными кверху усами. В самом зале с утра, как обычно было пусто.