Свадьба Зейна. Сезон паломничества на Север. Бендер-шах
Шрифт:
Я продолжал:
— Говорят, они привязали Бендер-шаха и его внука веревками к их креслам в середине зала.
Вад Хасаб ар-Расул только вздохнул, за ним вздохнул Вад Халима, а мой дед промолвил:
— Да проклянет их всех аллах.
— Говорят, они били деда и внука плетьми из корней нильской акации.
Мой дед внезапно сел на кровати:
— Значит, не душили и не кололи кинжалами?
— Еще говорят, что он дрался как лев и едва не одолел своих одиннадцать сыновей.
Мохтар ар-Расул сказал со скрытой болью:
— Он всегда был богатырем, не чета другим.
Да,
Я сказал:
— Говорят также, что Марьюд назначал каждому из них задание и определял вознаграждение. Он замечал большое и малое. Ничто не могло укрыться от его глаз. Каждую ночь в большом зале они творили суд. Бендер-шах и Марьюд сидели на высоких креслах на возвышении в центре зала. Они вдвоем выносили приговор, и виновные наказывались ударами плети. Бил Марьюд, а Бендер-шах сидел скрестив ноги, слушал и смотрел. Вы знали об этом?
Никто не ответил на мой вопрос. Я поражался, как у человека могут быть черпая кожа и зеленые глаза и как он мог произвести на свет одного за другим одиннадцать сыновей, а потом избрать единственного внука и через головы сыновей сделать его своей тенью на земле. Либо этого не было в действительности, либо происходило в стародавние времена, когда случались всякие чудеса. Я продолжал:
— Говорят, что дед и внук пили вместе вино и по ночам невольницы пели для них и танцевали обнаженными. Это происходило в большом зале или посреди шатров. Вы об этом знали?
Опять никто не ответил на мой вопрос. Я представил себе их шатры, сгрудившиеся на высоком холме, словно маленькие крепости, вдали от жилого квартала. Они были самостоятельным миром. Я сказал:
— Говорят, что Марьюд от имени Бендер-шаха вмешивался в самые сокровенные дела. Они даже не могли сами выдавать замуж своих дочерей.
Мой дед произнес:
— Свидетельствую, что нет бога, кроме аллаха.
Хамад Вад Халима добавил:
— Свидетельствую, что Мухаммед — посланник аллаха.
Я продолжал свои разоблачения:
— Говорят, что Марьюд будил их на заре и запирал в доме после захода солнца, что каждый день их гнал, как скот, па работу.
Они заерзали на своих кроватях, но ничего не сказали. Я продолжал:
— Говорят, Бендер-шах лишил своих детей наследства и записал все свое имущество на имя Марьюда. Он утверждал, что все они не стоят ногтя на мизинце Марьюда.
Вад Хасаб ар-Расул вскочил, закричав:
— Ты слушаешь, что говорят подонки вроде Вад Джабир ад-Дара, Вад Мифтаха аль-Хазны и Вад Рахматуллы. Теперь, когда господний суд свершился, они злословят: «Бендер-шах был такой-сякой». Бендер-шах был не таким, как все люди. Чтоб Бендер-шах пил вино? Аллах свидетель, Бендер-шах в жизни не пил вина и не совершал ничего дурного.
Внезапно они все трое встали и, опираясь друг на друга, вышли, оставив меня в комнате одного, словно в могиле. Я испытывал гнев и печаль и величайшее замешательство.
Лежа
— Знаете, братья, в этом мире все получается наоборот. Вот ты, Михаймид, хотел стать фермером, а стал городским эфенди [60] . Махджуб желал быть эфенди, а остался землепашцем.
В последнее время состояние Махджуба улучшилось. Он уже не жаловался на астму и перестал ходить на утреннюю молитву в мечеть. Засмеявшись, он проговорил:
60
Эфенди — господин, барин (турецк.).
— Да пощадит тебя аллах. Если бы я раньше пошел учиться, нынешним грамотеям за мной было бы не угнаться. Я бы стал начальником или министром.
Ат-Тахир возразил:
— Это дело проще простого. В наше время кто только не становится министром. Клянусь верой, если Ат-Турейфи, сын Бакри, не станет министром, я не буду сыном своего отца.
В разговор вступил Михаймид:
— Как он может стать министром? Все министерские посты уже заняты.
Ат-Тахир сказал:
— Чего-нибудь придумают. Возьмут и сделают его министром по делам благотворительных обществ. Мало ли что им может прийти в голову?
Махджуб возразил:
— Ат-Турейфи, сын Бакри, не справляется и с кооперативом. Как же ты хочешь, чтоб он стал министром?
Ат-Тахир ответил:
— Ты думаешь, дело в способностях? Здесь все очень просто. Важно красиво говорить и поменьше делать. Кричи только почаще: «Да здравствует такой-то, слава такому-то!» Увидишь, что какая-то партия сильна, вступай в нее. Где-то выступишь с речью, где-то устроишь банкет, где-то дашь взятку. Мало-помалу, глядишь, станешь депутатом парламента. После этого лежи себе, плюй в потолок.
Михаймид спросил:
— А если после того, как тебя изберут в парламент, не станешь министром? Что тогда будешь делать?
Вад ар-Равваси отвечал:
— Если меня не назначат министром, то, клянусь, устрою военный переворот.
— Ну а потом?
— Что потом? Все. Буду себе лежать и прохлаждаться. Если что нужно, нажму звонок: «Такой-то входи, такой-то выйди. Тебя я назначаю начальником полиции, а тебя — главным инспектором. Ты мне не подходишь, посажу тебя в тюрьму. Твоя физиономия мне не нравится, а вот ты — душа-парень». Тогда я буду разъезжать по городу в «шевроле», а люди будут кричать: «Да здравствует Ат-Тахир Вад ар-Равваси! Слава Ат-Тахиру Вад ар-Равваси!» Все. Теперь я верховный правитель.
Махджуб расхохотался:
— Эка куда хватил! Ты что думаешь? Управлять государством — это нажимать на звонок да говорить: «Войди такой-то, выходи сякой»?
Михаймид сказал:
— Да будет тебе известно, там машины получше твоего «шевроле», «шевроле» рядом с ними — как ишак рядом с конем.
Вад ар-Равваси удивился:
— Да неужто? И они даже больше «шевроле»?
— Да конечно.
— А намного больше?
— Ну, вот как эта комната.
— Да, на все воля аллаха.