Свадьбе быть!
Шрифт:
— Величество, отпусти девушку.
— И не подумаю, — заявил этот гаденыш. — Ты не предоставила никаких развлечений, мы должны заниматься этим сами. Вот я и выбрал себе, с кем стану развлекаться.
— Я бы на твоем месте хорошо подумала, — мой тон стал суше и холоднее. Пока монарх не выдал что-нибудь еще пафосное, я продолжила: — Тебе мало было развлечения с воровством, сейчас еще решил усугубить ситуацию? Неужели и правда считаешь, что на Императора не найдется управы, что для тебя закон не писан? Спешу разуверить, наказание за свои преступления понесут все.
— Что ты несешь? —
— Напомнить? У тебя, оказывается, еще и с памятью беда? Ай-ай-ай, бедные твои подданные. Но да ладно, я сегодня добрая, так и быть, напомню. Не вы ли со своим другом не далее как вчера и позавчера шатались по моей шахте в попытке украсть оттуда то, что вам не принадлежит. И да, я даже почти поверю, что свою печать ты взял чисто случайно и совсем не собирался клеймить мои жилы.
Народ ахнул, Император малость прифигел, дернулся, а мой супруг подобрался. Я же решила закрепить результат:
— С печатями вам обоим обломилось, так ты теперь решился на домогательства? Неужели девушки уже добровольно не дают? Надо брать силой? И даже корона не помогает? Могу только посочувствовать. Но на моей земле беспредела я не допущу. И если сейчас же не отпустишь девушку, я без сожалений выкину тебя из Эквойра без права пересечения границы.
Думаете этот гад проникся? Ни сколько. Он еще сильнее прижал к себе Эльвию и похабно выдал:
— Она все равно отправится со мной. Так что можешь исполнять свою угрозу.
Ответить я ничего не успела. Передо мной встал серьезный как никогда Дрэх. Он смотрел на брата с презрением. Потом покачал головой и с сожалением произнес:
— Видят высшие, я столько лет пытался избежать этой участи, но ты, братец, перешел черту невозврата. Посему сейчас я, Дрэх иссе Фортеро, заявляю свое право…
— Подожди, — перебил Гетрир. Его аж затрясло. Он прекрасно понял, что своей самонадеянностью может лишиться короны. А терять власть никто не любит, особенно такую. — Забирайте вашу девку, не нужна она мне. Доволен?
— Нет. У тебя ровно час, чтобы покинуть Эквойр и навсегда забыть о нем. Больше я всепрощением страдать не намерен. Увижу тебя тут еще раз, пожалеешь.
Гетрир вышел с гордо поднятой головой. Шервар уже вовсю обнимал свою красавицу, из глаз которой текли слезы. А я смотрела на Гамаэля, пытаясь угадать, как поступит он. Останется ради сомнительной попытки снова попытаться меня соблазнить, или все же смирится с нашим разводом. Я даже сама с собой стала делать ставки. Он лениво встал из-за стола, глянул на меня, потом на Дрэха. Создал заклинание и запустил его в меня. Щиты и не подумала ставить, понадеявшись на защиту моих хомовухов. Но ко всеобщему удивлению магия супруга прошла через всю защиту и впиталась в мое тело. Испугаться не успела, потому что меня тут же окутало белоснежное облако. И оно совершенно не понравилось мужу. Вон как скривился, словно килограмм лимонов съел. Зато Санар веселился вовсю.
— Что, Гамаэль, думал на супружеской измене сыграть, а тут такой облом?
— Не твое дело, мохнатый, — огрызнулся супруг. Глянул на меня с досадой, а потом решительно покинул таверну. Я смотрела ему вслед и тихо радовалась. Громко я стану это делать, когда
На выходе Гамаэлю пришлось на время остановиться, так как дорогу ему преградили духи источника. Один из них что-то сказал мужчине, того перекосило, но как бы неприятно ему было, все же кивнул. И в этот момент нас с ним окутала вспышка. Как только она погасла, мне будто дышать стало легче. А Исхааль пафосно провозгласила:
— Иль Хаяса, ты теперь свободная девушка, брак расторгнут в связи с пунктом семь всемирового административного кодекса. Поздравляю с избавлением от супруга. Теперь ты можешь выбрать свою вторую половинку по велению души.
Народ вокруг нас загалдел. Меня все поздравляли. А уже бывший, скрипнув зубами, молча вышел, даже не оглянувшись. Но меня его персона уже не волновала, я тихо радовалась своей свободе, изредка поглядывая на Дрэха, который тоже не сводил с меня взгляда.
Эпилог
Два года спустя
— Иль Хаяса, что ты копаешься, хочешь на собственную свадьбу опоздать? — ко мне в покои ворвался Штир — тот самый пацаненок, которого мы когда-то поймали в шахтах. Посидев взаперти и осознав свои поступки, полюбовавшись на казнь бывшего градоправителя, за которым числилось слишком много преступлений, которые наши хомовухи раскопали в сжатые сроки, он много осознал, потому пришел с повинной, попросив отработать свои преступления. И ведь мы ему поверили.
Когда в парне проснулась магия, с ним лично занимался Санар, а потом определил его в нашу школу, где юное дарование едва ли не в отличники выбилось. А потом стало помогать в строительстве городов и освоении заброшенного участка шахты, где он чувствовал себя слишком вольготно, ведь успел уже освоить все ходы и выходы.
За шахтой мы обнаружили, что граница моего геранство намного дальше, чем мы предполагали. А так как народу в Эквойре становилось уже не просто много, а с перенаселением, то ребятам пришлось браться за дело. И всего за два года выросло еще два города с большими многоквартирными домами, которые мы стали продавать зажиточным горожанам. Просто в какой-то момент столкнулись с людской жадностью, когда вновь прибывшим по обычаю предоставили дом в пользование, а они его продали, чтобы вытребовать себе что-то другое. Больше благотворительностью я не страдала. Каждый прибывший должен был приобрести себе жилье по средствам.
Вокруг моего замка тоже появились дома, Искорш сильно разросся, причем как раз вокруг моего дома. Я теперь словно находилась в самом центре города. Но меня это никоим образом не смущало. Некогда было об этом думать, у меня слишком много дел всегда было. Появились новые идеи, для которых пришлось привлекать народ. У нас теперь оказался свой банк, театры, клубы развлечений. Скучать никому не приходилось.
Во всех моих задумках всегда принимал непосредственное участие Дрэх. Я уже и не представляла, как бы смогла справиться без его помощи. Он красиво ухаживал и не торопил меня. Мы много целовались, но черту ни разу не перешли. Хотя обоим хотелось. Пришлось терпеть.